Фанаты. Сберегая счастье

— А почему он с лапками? Головастик — это же когда голова и хвост. А у этого и хвост, и лапки.

Сашка озадаченно рассматривает мечущегося в ведре головастика.

— Промежуточная стадия. Оставим себе? Посадим в банку, будем кормить два раза в день и ждать, когда он вырастет в лягушку?

— Господи, нет, конечно. Только домашних питомцев нам не хватало! Чем же его подцепить…

— Руками, Сашенька.

Всеволод Алексеевич наклоняется к ведру и ловит головастика в пригоршню. Еще пару секунд его рассматривает и отпускает в пруд.

— Что ты на меня так смотришь? Вы в институте лягушек не препарировали?

— Препарировали. В перчатках! А вы голыми руками… Фу… Оставьте вёдра в покое!

— Не оставлю.

Препираются до самого дома. Потом Сашка отправляет его под кондиционер, а сама ставит воду на плиту нагреваться. Надо как-то исхитриться, чтобы не перегреть, разводить-то нечем, если что.

Душевая кабина — это удобно, когда из лейки, встроенной в крышу, течёт вода. А если воду надо лить из ковшика, а ковшик окунать в ведро, душевая кабинка резко проигрывает банальной ванне. Потому что уместить в ней и ведро, и ковшик, и Всеволода Алексеевича, и себя довольно сложно. И табуретку ещё, потому что, если Туманов будет стоять, а не сидеть, Сашка никак не сможет его поливать.

— Да, Сашенька, не так ты себе представляла совместный душ с парнем в своих девичьих грёзах, да? — ехидно комментирует Всеволод Алексеевич, когда Сашка выливает на него первый ковшик и протягивает шампунь.

— Что? Какой ещё парень? Я вообще никаких парней не представляла. Ни в душе, ни в других местах.

— Только не говори, что всегда представляла только меня.

— Да. Только вас.

Раньше Сашка бы засмущалась, постаралась уйти от ответа. А теперь спокойно кивает. Так и было. Зачем притворяться?

— Но не в душе, Всеволод Алексеевич. По крайней мере, не в душе со мной.

— С Зариной?! Что ты хихикаешь, несносное создание? Ты серьёзно, Саша?

— Нет-нет, успокойтесь. Намылились? Всё, поливаю. Глаза закрывайте. И рот заодно. Шампунь у нас хоть и кокосовый, но вряд ли вкусный. Одного я вас представляла. Как вы после концерта такой уставший, но вдохновлённый смываете грим с лица и лак с волос… Всеволод Алексеевич, вам это правда интересно?

— Угу. Тьфу…

— А я говорила, что шампунь невкусный. Порнография, а не мытьё, конечно. Так, давайте кондиционер.

— Да чёрт с ним уже, воды не хватит.

— Хватит, у нас два ведра. Без кондиционера сами знаете, какая завтра будет причёска. А у вас фотосессия.

— Отменю её к лешему. Нет у меня настроения перед камерами позировать. Оставь лучше себе воды.

— Да я как-нибудь переживу один день и без купания.

— Ты мне от темы не увиливай, — Всеволод Алексеевич тянется за мочалкой. — Вернёмся к твоим фантазиям. Неужели ты никогда не представляла себя на месте…

— Зарины?

— Да тьфу на тебя, не ходил я никогда в душ с Зариной Аркадьевной. У неё не то воспитание, знаешь ли.

— А с кем ходили?

— А тебе списком? До вечера не управимся. Завтрашнего дня.

— Ой, можно подумать. И нет, не представляла я себя с вами в одном душе. Будем считать, это не исполнение моих тайных желаний, а бонус от вселенной.

— Да сейчас уже какой бонус. Скорее так, залежалый товар в нагрузку. Вот был бы я помоложе годиков на двадцать… Душ — очень подходящее место, Сашенька. Представь, ты в объятиях любимого мужчины, а на вас сверху течёт вода…

Ровно в эту секунду с потолка душевой кабины с шумом, фырканьем и кашлем, которому позавидовал бы любой астматик, начинает литься вода. Кто-то проверял, не восстановилось ли водоснабжение, и забыл закрыть кран. И струи тёплой воды со всё усиливающимся напором льются на смеющегося Всеволода Алексеевича. И на Сашку, которая вообще-то залезла в душ в футболке и шортах.

— И вы оба совершенно счастливы, — заканчивает мысль Туманов.

Чудо света — Кисловодск

Сашка любит день после путешествия. Когда приехали домой, кинули в прихожей чемоданы и рухнули спать. Сашка всегда через душ, и потом подушка мокрая от волос, а на голове взрыв на макаронной фабрике. Ну и пусть, кто её видит-то? Всеволод Алексеевич сначала отлёживается, и только к вечеру добирается до ванной комнаты. В доме тихо, никто не хочет делать лишних телодвижений. Все наслаждаются привычной мягкостью кровати, привычным набором каналов в телевизоре, привычной едой. Хотя готовит Сашка тоже по облегчённой программе, размораживает что-то из припасов, но и припасы привычные, собственноручно сделанные. Какие-нибудь тефтельки или котлетки, а салатик порезать — пара минут. И всё равно Всеволод Алексеевич ворчит:

— Что ты там возишься? Бросай всё и ложись отдыхать! Устали с дороги как собаки.

— Всеволод Алексеевич, ну я всё же не так устаю, как вы, — возражает Сашка, строгая салат и наблюдая, как расслабленное сокровище, наконец-то сменившее фрак и натирающую шею бабочку на растянутую футболку и спортивные штаны на резинке, усаживается за стол на кухне и суёт нос в кружку с только что сваренным компотом. — Горячий ещё.