Fatal amour. Искупление и покаяние

— Софья Васильевна, ваш брат оставил ещё одно распоряжение относительно вас, — сконфуженно пробормотал он. — Я не хотел говорить о нём в присутствии княгини.　

— Говорите же, — Софья отвлеклась от своих размышлений. — Не думаю, что меня можно ещё чем-то удивить.　

— Николай Васильевич распорядился, что в случае вашего замужества за графом Ефимовским, вы лишаетесь права на наследство, и всё имущество переходит к Михаилу Николаевичу.　

Mademoiselle Куташева промолчала в ответ, пытаясь осмыслить сказанное поверенным, но заметив его вопрошающий взгляд, рассеянно улыбнулась:　

— Благодарю вас, вы проделали долгий и утомительный путь, дабы выполнить последнюю волю Николая Васильевича.　

— Это мой долг, — поверенный развёл руками. — С вашего позволения, мне бы хотелось отдохнуть с дороги. Годы дают о себе знать, к тому же сырая ненастная погода… — седовласый адвокат поморщился, — долгие путешествия уже не для меня.

Что ж, Николай оказался верен себе даже после смерти, поставив сестру перед выбором: любовь или наследство. Впрочем, сей выбор был бы совершенно очевиден, будь у неё хоть малая толика уверенности в том, что однажды Андрей откроет ей своё сердце, но, увы, разум подсказывал, что тому не суждено случиться. А может быть, его решение продиктовано раскаянием и угрызениями совести? Ведь он не мог не знать о чувствах Марьи Филипповны к Andre, а стало быть, лишая её возможности соединиться с тем, кого она любит, он, таким образом, хотя бы попытался смягчить боль потери.　

Но нет, это слишком маловероятно. Она голову сломала, пытаясь разгадать сию шараду. Безусловно, Сосновки большое и доходное имение, но всё же это ничтожно мало по сравнению со всеми остальными владениями Куташевых. Что хотел сказать Николай, лишив своего наследника, пускай и не по крови, но по фамилии, причитающегося ему наследства?

Софья устало потёрла виски. Ежели она откажется от брака с Ефимовским, не надобно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, что по окончанию траура Андрей обвенчается с Марьей Филипповной. Мишель его сын, стало быть, Ефимовский не оставит его, и будущее юного князя Куташева будет обеспечено должным образом. Но ежели она пойдёт на поводу собственного эгоистичного желания и согласится на этот брак, навязанный Ефимовскому её братом, тогда Мишель обретёт права на всё наследство Куташевых. "Справедливо", — вздохнула княжна. Глаза слипались, от множества мыслей, противоречащих друг другу, разыгралась мигрень. Как бы то ни было, Софье надлежало принять решение, пока она не сделает выбора, вопрос о наследстве останется нерешённым.

На другой день сразу после завтрака княжна Куташева попросила заложить коляску. На вопрошающий взгляд Марьи Филипповны она ничего не ответила. Ей и без того нелегко далось принятое к рассвету решение, и казалось, что даже ничтожные силы, которые она потратит на объяснения, способны переменить его. Всю ночь Софья ворочалась в постели, не в силах уснуть. Душа маялась, металась из крайности в крайность. Ах, как велик был соблазн… но надобно было разрубить на раз сей гордиев узел и перестать мучиться несбыточным. Только тогда она обретёт покой, когда сожжёт за собой последний мост.　

Дорогою в Клементьево Софья пыталась составить разговор с Андреем. Ежели она хоть словом обмолвится ему о своих чувствах, то он не примет её отказа, а сделает так, как велит ему долг и его собственные понятия о чести и достоинстве. Стало быть, надобно привести иной довод. В голову приходила только одна мысль и, обдумывая её, Софья истово крестилась, мысленно прося прощения за ту ложь, что собиралась произнести.

До сего дня ей ни разу не доводилось бывать в усадьбе, ранее принадлежавшей младшему брату Ефимовского. Коляска остановилась перед воротами, mademoiselle Куташева с такой силой вцепилась в бортик, что судорогой свело пальцы на руке. Выслушав возницу, привратник открыл массивные створки, впуская незваную гостью. У Софьи сердце колотилось где-то в горле, темнело в глазах, пока она, опираясь на руку лакея, спускалась с подножки экипажа. Как во сне, повинуясь словам дворецкого, княжна прошла в небольшую гостиную и, только оставшись в одиночестве, она смогла обрести некое подобие спокойствия. Предоставленная сама себе, Софья огляделась. Комната, куда её проводили, явно принадлежала женщине. Стены в изобилии украшали акварели, выполненные искусной рукой, интерьер оживляли вышитые подушки, кружевные салфетки, цветы в вазах на столе и на комоде.　

Будучи сама страстной поклонницей живописи, княжна приблизилась к одной из картин и, склонив голову набок, любовалась восхитительной работой, изображавшей усадьбу в осеннем парке.　

— Это работа Мишеля, — услышала она за спиной знакомый голос и поспешно отшатнулась от картины. — Акварели во множестве обнаружили в кабинете после его смерти. Даже маменька не знала о его увлечении живописью. Похоже, он весьма стеснялся своего занятия, — Андрей грустно улыбнулся, пересёк небольшую комнату и остановился рядом с Софьей, разглядывая картину.