Фаворитки короля Августа II

После поражения при Фроденштадте в Саксонии появились бродячие толпы рассыпавшихся беглецов; их хватали, вешали и расстреливали за неисполнение воинского долга. Всюду царила полная неурядица. 1 сентября шведы показались в самой Саксонии. Август издал повеление своим подданным укрыться со всем их достоянием в горах, но это было уже поздно: Карл XII во главе двадцатитысячного войска вторгся в страну и шел вперед, обещая всем безопасность жизни и имущества. Обороняться не было никакой возможности, шведы разлились по всему краю…

Остатки разбитых войск Августа II, горсть саксонцев уходили все далее к Вюрцбургу. Дрезден, где начальствовал Синцендорф, и крепости Кенигштейн и Зонненштейн, имевшие еще саксонские гарнизоны, надеялись удержаться, но и эта надежда представляла мало ручательства.

Вместе с Карлом XII прибыл и новый король Польши — Станислав Лещинский.

Из Дрездена бежало почти все его население… Королева уехала на свою родину; ее мать вместе с внуком — в Магдебург, а оттуда в Данию. Из Липска, нынешнего Лейпцига, страх грабежа выгнал также почти все население, но благодаря ручательствам Карла XII, ярмарка, однако, кое-как состоялась.

Карл созвал в Липске саксонский сеймик, чтобы вытребовать через него контрибуцию. Дворянство, желая избавиться от этого налога, представило шведскому королю, что оно, исключая обязанности выезжать на коне, во время войны никаких других повинностей не знавало.

— Прекрасно! — отвечал Карл. — Но где же вы сидели на своих рыцарских конях? Я вас не видел в поле. Если бы вы как дворянство исполняли свою обязанность встречать опасности на коне, то ведь меня теперь здесь не было бы. Нет, я кое-что знаю, когда на дворе шли балы да пиры, все вы, господа дворяне, были там… А когда явилась необходимость защищать родину, вы сели по домам. Это, господа, худо, и за то я с вас именно и требую контрибуцию. Я хочу, чтобы другие были от нее свободны, и надеюсь, что вы, благородное дворянство, позаботитесь, чтобы это было так, как я хочу, по указанию справедливости.

Альтранштадтский трактат об отречении Августа от польской короны в пользу Станислава Лещинского был подписан в 1706 году; а между тем в Польше еще продолжалась война: Август II отказывался признать то, что сам подписал… Он объяснял, что посланные для заключения мирного договора Имгоф и Пфлуген превысили данные им полномочия… Чтобы все это имело вид правды, король Август II засадил своих послов в тюрьму. Но все это уже не помогало, и Август ради сохранения остатков своего земного величия все-таки должен был подписать трактат. После он опять отрекался от него, но Это уже вызвало к нему только справедливое презрение всего света… Падение его было самое глубокое; особенно низко роняла его выдача Паткуля. Август и сам чувствовал и сознавал, что ему трудно подняться.

Шведы, несмотря на обещание оставить Саксонию тотчас по заключении мира, оставались там еще целый год. Карл XII как торжествующий победитель принимал здесь послов от всех немецких государей и короля английского. Август, разбитый в Польше, выиграв сражение под Калишем, немного оживился надеждой и снова призывал под свои знамена дворянство; но скоро, однако, принужден был оставить Варшаву и Краков и вернуться в Саксонию…

Во все время этих военных неудач Августа графиня Ко́зель сопровождала короля повсюду и была с ним на войне; она испытывала все неудобства походной и боевой жизни и прежде его возвратилась в смущенный и недовольный Дрезден. Такова была воля короля. Ко́зель даже хотела лично сражаться и умоляла позволить ей стать в ряды в мужском платье, но Август отклонил это, ответив, что из двух лучших его драгоценностей, короны и Ко́зель, он желает сохранить и видеть в безопасности хотя бы одну.

Заклику, ни на шаг не отстававшему от своей повелительницы, король поручил отвезти ее в Дрезден, что и было исполнено совершенно благополучно. Графиня возвратилась в столицу весьма расстроенная, что, однако, не помешало ей тотчас по приезде в Дрезден захватить всю власть в свои руки: она вдруг стала распоряжаться всем, как настоящая королева. Все это, разумеется, не нравилось ни Фюрстенбергу, который оставался здесь наместником, ни всем другим, кому король вверил какую-либо часть государственного управления; но делать было нечего, и слабые государственные люди не перечили смелой фаворитке, а только втайне увеличивали собою число ее врагов.

Среди всех войн и сопровождавших их тяжелых неудач Август нимало не изменился: он терял королевства, но покорял сердца, и это ему еще не наскучило.