Фаворитки короля Августа II

Сильная страсть к Ко́зель жила еще в сердце короля, но однако, как только он отдалялся от графини, старые привычки брали свое: злосчастный, униженный и побежденный, он теперь более чем когда-нибудь нуждался в забавах… А придворные, которым Ко́зель была страшна, всячески старались способствовать всему, что могло охладить к ней Августа. Анне доносили об этом, но она, слишком полагаясь на свое обещание, всем этим пренебрегала. Узел, который связывал ее с королем, окреп еще появлением на свет двух дочерей… Гордая Анна была убеждена, что другой, ей подобной, Август никогда не найдет.

А между тем, во время пребывания ее в Варшаве, сердце недаром говорило ей, что она была обманута… Король украдкой от нее завязал отношения с дочерью одной француженки-купчихи, лавку которой часто посещали офицеры. Узнав об этом, Анна грозила Августу пустить ему из пистолета пулю в лоб, но король над этим только посмеялся и, целуя ее ручки, скоро сумел ее успокоить.

По возвращении своем в Дрезден графиня Ко́зель, неспокойная за короля, находила утешение в кругу своих обожателей, которых у нее никогда не убывало, хотя она ни одного из них не удостаивала особым вниманием.

Подписав, при громе орудий, мирный договор, или лучше сказать, позор свой, Август II возвратился в столицу и, как вышел из экипажа на дворцовой площади, прямо отправился к графине Ко́зель.

У дверей ее апартаментов король застал верного Заклика, — опираясь на ручки кресла, молодой человек сидел, погруженный в глубокую задумчивость. Увидев короля, Заклик сорвался с места и заступил ему дорогу.

— Ваше величество, графиня больна… Доктор с минуты на минуту ожидает… появления на свет…

Слегка оттолкнув его, король прошел в комнаты графини. Здесь царила глубокая тишина… У самых дверей Август услышал детский крик.

Анна, бледная, как мрамор, измученная страданиями, от слабости не в силах вымолвить слова, протянула руку, указывая на дитя, которое держала тут же старушка. Король взял ребенка… назвал его своим и поцеловал… Потом он подошел к кровати больной, сел и закрыл лицо руками…

— Анна, — заговорил он, — дела так изменились, что свет отвернулся от меня и меня презирает… И ты перестанешь любить меня… Счастье меня совсем оставило… Я ограблен, разбит и лишен всего…

— Мой милый Август, — отозвалась тихо Анна, — мой бедный, несчастный Август! Будь покоен… Если бы на тебя даже надели кандалы, то я и тогда все-таки буду любить тебя… Даже, может быть, еще более…

— Ах, я так нуждаюсь в этом утешении! — с грустью говорил король. — Неприятель и здесь теснит меня… Этому ничтожному моему победителю поклоняется весь свет. Право, я самый несчастный из монархов!..

В таких жалобах прошел первый час пребывания короля в Дрездене. Больная требовала спокойствия; а королю не могли дать его сбегавшиеся со всех сторон военные начальники и чиновники. В коридорах, которые вели из замка во дворец, Август застал Флемминга, наместника Фюрстенберга, Пфлуга, Гойма и целую толпу других придворных. Все, пораженные ниспавшими на Саксонию несчастиями, искали в лице короля какого-либо знака глубокой печали, тяжелых внутренних страданий… Но он казался лишь несколько утомленным…

15 декабря 1706 года Август вернулся в Дрезден, а день спустя уже выехал верхом в сопровождении Пфлуга и одного слуги в Липск. Затем, еще день спустя, он сам отправился к Карлу XII, уверенный, что, благодаря своей собственной великолепной и величественной наружности, он выговорит у победителя наилучшие условия мира.

Карл XII, узнав, что к нему едет саксонский король, пожелал быть любезным и выехал навстречу, но в дороге два короля разъехались. Август, прибыв в Гюнтердорф, где находился граф Пипер, узнал, что в Альманштадте, в расстоянии получаса езды, шведского короля нет.

Военный стан и двор сурового, остриженного Карла XII не могли не показаться странными щеголеватому Августу II.

Монархи встретились на лестнице. Вероятно, никогда два столь противоположных характера не отражались с такой ясностью в их внешнем виде. Карл XII выглядел пуританином, саксонец — придворным Людовика XIV.

Заклятые враги приветствовали друг друга весьма любезно. У порога дверей они церемонно заспорили, кому войти первому: оба долго кланялись, и Карл XII все-таки пропустил побежденного вперед. Тут начались самые трогательные поцелуи и пожатия рук, а затем последовал разговор, продолжавшийся около часа. Никто не слышал его, но Август вышел бледный и нравственно истерзанный.

День, проведенный им у Карла XII, был одним из тяжелых дней его жизни.

Утром молчаливый Август возвратился в Липск, где вскоре, как этого требовал этикет, Карл XII отдал ему визит. Но все это закончилось ничем: в условиях мирного договора не произошло никаких изменений.

Наступающий новый год тяжело начался для Августа II. Его мучило присутствие шведов в Саксонии. Он хотел избавиться от них хотя бы ценою огромных жертв.

Между Альманштадтом, Морицбургом и Липском в хлопотах о подписании трактата Август пережил дни страшного унижения.