Фавориты Фортуны

– Я пойду к Далматике, – решила она. – Может быть, одна женщина подскажет другой, какие подходы можно найти к Сулле.

Жена Суллы, которая приехала из Брундизия в декабре прошлого года, очень редко показывалась на улицах Рима. Некоторые говорили, что она больна; другие – что у Суллы нет времени на личную жизнь, поэтому он не обращает на нее внимания. Но никто не болтал о том, что Сулла заменил ее кем-то другим. Аврелия написала Далматике коротенькую записку, прося о встрече – желательно, когда Суллы не будет дома. Эта последняя просьба, постаралась она объяснить, вызвана лишь тем, что она, Аврелия, не хочет раздражать диктатора. Она также спрашивала супругу Суллы, нельзя ли устроить так, чтобы при разговоре присутствовала Корнелия Сулла. Аврелия хотела бы засвидетельствовать почтение той, которую некогда хорошо знала. Вероятно, Корнелия Сулла сможет ей что-то посоветовать в ее беде, ибо, заключала Аврелия, она обращается к ним со своим горем.

Сулла теперь жил во вновь отстроенном доме с видом на Большой цирк. Гостью ввели в помещение, пахнувшее свежей штукатуркой и красками. Все здесь имело вульгарный вид, который может стереть только время. Аврелию проводили через просторный атрий и еще более просторный сад перистиля в покои Далматики, которые были размером со всю квартиру Аврелии. Обе женщины встречались и раньше, но подругами не были. Аврелия не вращалась среди знати, жившей на Палатине, поскольку была домовладелицей – имела инсулу в Субуре – и не любила сплетничать за бокалом разбавленного вина со сластями.

Сказать правду, Далматика тоже не принадлежала к этому кругу. Много лет она провела взаперти по распоряжению ее первого мужа – Скавра, принцепса сената, и, как следствие, давно утратила девичий интерес к милой болтовне за бокалом разбавленного вина со сластями. Потом последовало бегство в Грецию, идиллия с Суллой в Эфесе, Смирне и Пергаме, рождение близнецов – и ужасная болезнь Суллы. Слишком много волнений, несчастий, тоски по родине, боли. С тех самых пор Цецилию Метеллу Далматику совершенно не занимали лавки, комедийные актеры, мелкие ссоры, скандалы и праздная жизнь. Кроме того, ее возвращение в Рим было для нее вроде триумфа: она увидела, что Сулла скучал без нее и, оказывается, любит ее больше, чем когда-либо.

Но Сулла не посвящал Далматику в свои дела, поэтому она ничего не знала о судьбе фламина Юпитера. Не знала она даже того, что Аврелия – мать фламина Юпитера. А для Корнелии Суллы Аврелия была лишь частью детства, ниточкой к далеким воспоминаниям о матери, которая слишком много пила, прежде чем покончила с собой, и к живым воспоминаниям о любимой мачехе Элии. Ее первый брак с сыном коллеги Суллы по консульству закончился трагически: ее муж погиб во время бунта на Форуме в период трибуната Сульпиция. Своим вторым браком, с младшим братом Друза Мамерком, Корнелия была очень довольна.

Женщины понравились друг другу. Каждую из них считали в Риме красавицей. И все три почувствовали, что время обошлось с ними куда более милосердно, чем со многими другими. Старшей, Аврелии, было сорок два, Далматике – тридцать семь, Корнелии Сулле – двадцать шесть.

– Сейчас ты больше похожа на своего отца, – сказала Аврелия Корнелии Сулле.

Глаза, слишком голубые и искрящиеся, чтобы быть похожими на глаза Суллы, блеснули весельем, и их обладательница засмеялась:

– О, не говори так, Аврелия! Моя кожа идеальна, и я не ношу парика!

– Бедный, – отозвалась Аврелия. – Это очень тяжело для него.

– Да, – согласилась Далматика, чья смуглая красота смягчилась с тех пор, как Аврелия видела ее последний раз, а глаза стали гораздо печальнее.

Разговор ненадолго перешел на светские новости. Далматика осторожно уводила его от неприятных тем, которые могла выбрать ее падчерица. Молчаливая Аврелия иногда вставляла слово-другое.

Далматика, у которой остались сын и дочь от первого мужа, Марка Эмилия Скавра, и еще были близнецы, с удовольствием говорила о своей старшей, Эмилии Скавре.

– Очень интересная девочка! – тепло произнесла она со счастливым видом. – Мы думаем, она беременна, хотя еще рано говорить об этом с уверенностью.

– А кто ее муж? – спросила Аврелия, которая никогда не следила, кто за кого вышел замуж.

– Маний Ацилий Глабрион. Они много лет были помолвлены, на этом настоял Скавр. Традиционные связи между семьями.

– Глабрион приятный человек, – заметила Аврелия, стараясь быть нейтральной.

На самом деле она считала его самодовольным, тщеславным крикуном, много уступавшим отцу.

– Он – тщеславный крикун, – спокойно возразила Корнелия Сулла.

– Ну, тебе он не подошел бы, зато подходит Эмилии Скавре, – сказала Далматика.

– А как поживает малышка Помпея? – быстро спросила Аврелия.

Корнелия Сулла вся засветилась:

– Очаровательна! Ей сейчас восемь, ходит в школу.

Поскольку Корнелия была дочерью Суллы и переняла от него некоторые свойства его противоречивого характера, то продолжала так: