Фавориты Фортуны

– Конечно, она ужасно глупа! Я буду рада, если она достаточно освоит латынь, чтобы написать благодарственную записку. И уж конечно, она никогда не будет знать греческого! Поэтому хорошо, что она красива. Для девушки лучше быть красивой, чем умной.

– Конечно, когда дело касается поиска мужа. Но приличное приданое тоже помогает, – сухо проговорила Аврелия.

– О, у нее приличное приданое! – сказала мать Помпеи. – Папа стал очень богатым, и она унаследует кое-что от него да еще от Помпеев Руфов, которые совершенно переменились с тех пор, как я стала вдовой, живущей в их доме! Когда-то они меня презирали, но теперь я греюсь в лучах папиной славы. Кроме того, они боятся, что он может внести их в списки.

– Тогда можно быть уверенными, что Помпея найдет себе приличного мужа, – сказала Далматика и, став серьезной, посмотрела на Аврелию. – Я рада видеть тебя. Надеюсь, что могу считать тебя подругой, которой у меня никогда не было. Однако ты пришла не просто для того, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Ты слишком известна как разумная женщина, занимающаяся собственным доходным делом. В чем твое затруднение, Аврелия? Чем я могу помочь тебе?

Последовала история, рассказанная просто и без прикрас, как это было свойственно Аврелии. Ее выслушали в полной тишине.

– Мы должны что-то предпринять, – сказала Далматика, когда Аврелия закончила свое повествование, и вздохнула: – Луций Корнелий слишком занят, и я боюсь, что он не очень отзывчив. – Она поменяла положение на стуле, чувствуя себя неловко, и смущенно промолвила: – Ты много лет была его другом. Думаю, что если уж ты не сумела повлиять на него, то у меня почти нет шансов.

– Полагаю, что это не так, – решительно прервала ее Аврелия. – Да, действительно, он навещал меня время от времени, но уверяю тебя, между нами не было ничего предосудительного. Не моя так называемая красота привлекала его. Хотя это может прозвучать довольно прозаично, но его привлекал мой здравый смысл.

– Я верю тебе, – улыбаясь, сказала Далматика.

Инициативу проявила Корнелия Сулла.

– Ну, это давно уже быльем поросло, – поспешно заговорила она, – и не имеет отношения к нашим сегодняшним проблемам. Ты совершенно права, Аврелия, не желая идти к tata одна. Но вам стоит увидеться с ним снова, и чем скорее, тем лучше. Сейчас он как раз работает над законами. Это должна быть официальная делегация. Жрецы, родственники-мужчины, весталки, ты. Мамерк поможет, я поговорю с ним. Кто ближайшие родственники Цезаря?

– Котты – три моих сводных брата.

– Хорошо, они все украсят делегацию! Гай Котта – понтифик, а Луций Котта – авгур, что хорошо и с религиозной точки зрения. Я знаю, Мамерк за тебя замолвит слово. И нам понадобятся четыре весталки. Фонтея – старшая весталка. Лициния. И дочь Цезаря Страбона, Юлия из семьи Цезарей. Ты знаешь кого-нибудь из весталок?

– Даже Юлию Страбону не знаю, – призналась Аврелия.

– Не важно, я знаю их всех. Предоставь это мне.

– А чем я могу помочь? – робея, спросила Далматика.

– Твоя задача – выбрать время для встречи и проследить, чтобы tata завтра днем принял нас, – сказала Корнелия Сулла.

– Это легче сказать, чем сделать. Он так занят!

– Чепуха! Ты слишком робкая, Далматика. Сулла сделает для тебя все, что попросишь. Трудность в том, что ты почти никогда его ни о чем не просишь, поэтому ты не имеешь представления, как ему нравится тебя радовать. Заговори с ним за обедом и не бойся. Аврелия, я всех соберу здесь пораньше. Ты можешь сначала поговорить с ними, прежде чем пойти к tata.

– А что мне надеть? – спросила Аврелия, готовая уйти.

Корнелия Сулла удивилась. Далматика тоже.

– Я только спрашиваю, – как бы извиняясь, сказала Аврелия, – потому что последний раз он раскритиковал мой наряд. Он Сулле не понравился.

– Почему? – строго спросила Корнелия Сулла.

– Посчитал его слишком скучным.

– Тогда надень что-нибудь яркое.

Придя домой, Аврелия вынула из сундука все платья, которые сложила туда много лет назад, посчитав чересчур кокетливыми для римской матроны-аристократки. Голубое? Зеленое? Красное? Розовое? Лиловое? Желтое? В конце концов она решила, что наденет розовое на темной подкладке, а сверху бледно-розовый газ.

Кардикса покачала головой:

– Сногсшибательно! Ты выглядишь как в тот день, когда отец Цезаря пришел на обед в дом твоего дяди Рутилия Руфа. Ни на один день старше!

– Говоришь, сногсшибательно, Кардикса?

– Ты знаешь, как одна из тех государственных лошадок на параде.

– Я лучше переоденусь.

– Нет, не надо! У тебя нет времени. Иди. Луций Декумий проводит тебя, – решительно сказала Кардикса, выпроваживая хозяйку на улицу, где Луций Декумий уже ждал ее со своими сыновьями.

У Луция Декумия хватило ума придержать язык по поводу вида Аврелии, а его сыновья вообще молчали всю дорогу до Палатина. Каждую секунду Аврелия ждала сообщения от Приска и Гратидии, что уже поздно, что Цезарь умер, и каждая секунда, пока этого не случилось, была благословением.