Фавориты Фортуны

– Уходи домой, Юнец! Возвращайся в Пицен! Вот теперь ты сражаешься с настоящими солдатами! Ты – дилетант! Каково выступать против профессионала? Хочешь знать, где сейчас твой фуражный отряд? Они мертвы, Юнец! Все до последнего! Но ты не беспокойся об их похоронах на этот раз! Квинт Серторий похоронит их за тебя – бесплатно! В уплату за услуги он берет их оружие и доспехи, Юнец! Иди домой! Иди домой!

Это был кошмар. Такого не могло случиться! Откуда свалились солдаты Сертория, когда никто из тех, кто сражался под Лавроном, даже кавалерия, не покидали осадных позиций?

– Это не были его легионы или его регулярная кавалерия, Гней Помпей, – доложил старший разведчик, дрожа от страха. – Это были партизаны. Они появляются ниоткуда, строят ловушки, убивают – и опять исчезают.

Разочарованный в испанских разведчиках, Помпей приказал их всех казнить и поклялся, что впредь будет использовать только своих пиценцев. Лучше направлять в разведку людей, которым доверяешь, пусть они даже не знают местности! Это был первый урок ведения войны в Испании, который он усвоил, но не последний. Потому что Мясничок не собирался домой, в Пицен! Он останется в Испании, пока не разберется с Серторием, пусть даже ценой собственной жизни! С огнем он будет бороться огнем, с камнем – камнем, со льдом – льдом. Сколько бы ошибок он ни совершил, во сколько бы раз это воплощение антиримского зла ни превосходило его тактически, он не отступит. Шестнадцать тысяч солдат погибли. Полегла почти вся кавалерия. Но Помпей не отступит, пока не погибнут последний солдат, последняя лошадь.

Тот Гней Помпей Магн, который медленно отошел от Лаврона в конце августа под крики умирающего города, эхом отдающиеся в его ушах, был совсем другим человеком. Не тем, кто с самодовольным видом ехал весной на юг, преисполненный ощущения собственной важности, такой уверенный, такой беззаботный. Новый Гней Помпей мог даже с интересом прислушиваться к громким голосам Серториевых глашатаев, которые преследовали его по пятам, расписывая ужасную судьбу, ожидавшую женщин Лаврона, когда те попадут к своим новым хозяевам в Западной Лузитании. Никто из людей Сертория больше не преследовал его, когда он спешил на север мимо Сагунта, мимо Себелакия, мимо Интибилия, через Ибер. Не прошло и тридцати дней, как Помпей привел свои измученные, голодные войска в зимний лагерь в Эмпориях, и больше уже в этот ужасный год он никуда не ходил. Особенно когда услышал, что Метелл Пий победил в единственном сражении, которое ему навязали, – и победил блестяще.

После того как Метелл Пий встретился со старшим Бальбом и прочитал письмо Меммия, он стал думать, как ему вызволить Меммия из заключения в Новом Карфагене. Метелл Пий, которого Серторий называл не иначе как Старикашка, сильно изменился. Изменение было вызвано сокрушительным ударом, нанесенным его гордости, когда сенат наделил равным с ним империем Мясничка – из всех именно его! Вероятно, только такое монументальное оскорбление могло пробить защитную броню Свиненка, чтобы обнажился металл, который таился внутри. Свиненок имел сущее наказание – или благословение, это как посмотреть – в лице своего диктатора-отца, человека великолепной храбрости, невероятной надменности и колоссального упрямства, иногда граничившего с тупоумием. Гай Марий лишил Метелла Нумидийского командования в войне с Югуртой. Снова и снова его опережал этот «новый человек». И в свою очередь Метелл Нумидийский во всем опережал сына. Но сыновняя преданность прощала все. Сын восхищался отцом. Он очень хотел, чтобы отец вернулся из ссылки, куда тот попал из-за Гая Мария. Затем, когда сын уже готов был поздравить себя с тем, что Сулла его ценит, появился двадцатидвухлетний Помпей и смог предложить диктатору свою армию, которая была больше и лучше.

Представление Метелла Пия о чести мешало ему попытаться любым закулисным способом очернить Помпея. Теперь же, не сознавая этого, Помпей собственными руками выпестовал нового Пия, одаренного полководца; самодовольный выскочка из Пицена освобождал Метелла Пия из усталой, старой шкуры Свиненка-заики. Чтобы Помпей выглядел ничтожным, необходимо одержать как можно больше побед, быть более решительным. Вот что станет безупречным мщением. Это покажет, каким может быть истинно римский аристократ, когда его толкнет на это пиценский выскочка. Или выскочка из Арпина, если уж на то пошло!

Уже давно усвоив урок, великий понтифик выбрал себе разведчиков из римлян и жителей финикийского Гадеса, которые боялись испанских дикарей куда больше, чем Рима. Так Метелл Пий выяснил, где находился Луций Гиртулей и его младший брат, которые осели с испанской армией в окрестностях Ламиния, на юге Центральной Испании. С новой, горькой улыбкой на лице Свиненок стал обдумывать свою стратегию со всех сторон. Потом мысленно сделал неприличный жест в сторону Ламиния и поклялся, что не будет дураком и не отправится к истокам Аны или Бетиса. Пусть Гиртулей сгниет от бездействия!