Фавориты Фортуны

– Да. Определенно. Конечно, до завтрашнего утра ты должен будешь найти приличную сумму, потому что никто из них ничего не сделает без соответствующего вознаграждения. Но тебе это по силам, особенно если учесть, что в результате получишь тысячу талантов.

– Сколько надо? – спросил Гибрида.

– Девять раз по пятьдесят тысяч сестерциев. Это будет четыреста пятьдесят тысяч. Ты сумеешь найти деньги?

– Попытаюсь. Пойду к брату. Ему не нужен скандал в семье. Есть еще другие источники. Да, Стайен, думаю, что смогу.

Итак, все было обговорено. Гай Элий Стайен весь вечер ходил из дома одного плебейского трибуна в дом другого – к Марку Атилию Бульбу, Манию Аквилию, Квинту Курию, Публию Попиллию, и так ко всем девяти. Но к Гнею Сицинию он не пошел.

Слушание должно было начаться через два часа после рассвета. К тому времени на Римском форуме уже произошла ужасная трагедия. Поэтому для возбужденных завсегдатаев Форума день обещал быть интересным. Сразу после рассвета все девять трибунов набросились на Гнея Сициния и поволокли его на Капитолий, где зверски избили, а потом подтащили к краю Тарпейской скалы, чтобы он увидел внизу острые, как иглы, камни. «Больше никакой агитации за восстановление власти плебейских трибунов!» – кричали они ему, пока он свисал со скалы. Они заставили его поклясться, что впредь он будет поступать так, как скажут ему девять его коллег. Затем Сициния отнесли домой в паланкине.

И как только Цетег открыл второе слушание по делу Гибриды, девять плебейских трибунов подошли к трибуналу Варрона Лукулла, крича, что плебей насильно был задержан магистратом.

– Я прошу вас воспользоваться вашим правом! – крикнул Гибрида, жалостливо протянув к ним руки.

– Марк Теренций Варрон Лукулл, к нам обратился плебей с просьбой о защите! – сказал Маний Аквилий. – Я заявляю, что мы используем это право!

– Безобразие! – крикнул Варрон Лукулл, вскочив с кресла. – Я отказываю вам в применении этого права! Где десятый трибун?

– Дома. Он очень болен, – с усмешкой ответил Маний Аквилий. – Но ты можешь послать к нему, если хочешь. Он не применит вето.

– Вы попираете правосудие! – громко крикнул Цетег. – Безобразие! Позор! Скандал! Сколько вам заплатил Гибрида?

– Отпусти Гая Антония Гибриду, или мы схватим каждого, кто будет против, и скинем их с Тарпейской скалы! – крикнул Маний Аквилий.

– Вы препятствуете торжеству справедливости, – сказал Варрон Лукулл.

– Не может быть справедливости в суде магистрата, как тебе хорошо известно, Варрон Лукулл, – сказал Квинт Курий. – Один человек – это не жюри! Если ты хочешь судить Гая Антония, тогда делай это в уголовном суде, где нельзя применить ius auxilii ferendi.

Цезарь стоял неподвижно, не проронив ни слова. Его клиенты, дрожа, столпились за его спиной. С каменным лицом он повернулся к ним и тихо проговорил:

– Я – патриций, а не магистрат. Мы должны дать возможность претору решить этот вопрос. Молчите!

– Очень хорошо, забирайте вашего плебея! – сказал Варрон Лукулл, рукой удерживая Цетега.

– И поскольку я выиграл процесс, я забираю sponsio греков, которых так любит Цезарь.

Упоминание о любви к грекам, которые славились репутацией гомосексуалистов, было преднамеренным оскорблением. Кровь бросилась в голову Цезаря, когда он вспомнил унижение, пережитое им из-за дружбы с царем Никомедом. Не раздумывая, он прошел сквозь ряды трибунов и схватил Гибриду за горло. Гибрида всегда считал себя геркулесом среди людей, но он не смог ни разжать руки Цезаря, ни ответить напавшему, который был выше его ростом. Он никогда не поверил бы в силу этого человека, если бы сам не стал его жертвой. Только Варрон Лукулл и шестеро его ликторов смогли оттащить Цезаря от обвиняемого. Некоторые в толпе недоумевали потом: почему девять плебейских трибунов не двинулись с места, чтобы помочь Гибриде?

– Слушания не будет! – во всю силу легких крикнул Варрон Лукулл. – Иска нет! Я, Марк Теренций Варрон Лукулл, объявляю об этом! Истцы, заберите ваш залог! И все до единого идите домой!

– Sponsio! Sponsio

принадлежит Гаю Антонию! – послышался другой голос – голос Гая Элия Стайена.

– Sponsio не принадлежит Гибриде! – громко возразил Цетег. – Претор по делам иноземцев отклонил иск, и это его право! Так что залог возвращается истцам!

– Уведете ли вы наконец вашего плебея? Покиньте трибунал! – приказал Варрон Лукулл сквозь зубы. – Убирайтесь отсюда! Все! Этим скандалом при отправлении правосудия вы нанесли вред трибунату! Я сделаю все, что в моих силах, чтобы навсегда заткнуть вам рты!

Гибрида ушел в сопровождении девяти трибунов. Стайен плелся за ними, сокрушаясь о потерянном залоге. Гибрида осторожно щупал свое горло, покрытое синяками.

Пока возбужденная толпа расходилась, Варрон Лукулл и Цезарь смотрели друг на друга.

– Я бы очень хотел дать тебе задушить негодяя, но, надеюсь, ты понимаешь, что не мог, – сказал Варрон Лукулл.