Федина Пасха (сборник)

– Ну, ладно. Мне бы литра полтора так.

– Ну, наконец-то. Давай за полтора сто тридцать возьму. Остальные – себе на чай. Старость надо уважать, – засмеялся он. – Только побыстрей уж, водитель заест. Вот посмотрите, жалеть не будете.

Бабушка пошла во вторую комнатку, в спальню, прикрыв за собой дверь. Открыла ключиком шкаф, засунула руку под чистое белье. Достала в несколько раз свернутую белую тряпочку, развернула ее, на всякий случай посмотрела в проем двери. Достала сотенную, еще две бумажки. Осторожно, снова завернув в тряпочку, на всякий случай засунула поглубже в белье. Закрыла шкафчик, ключ положила подальше на верх шкафа. Федюшка придет, достанет.

Мужчина нетерпеливо посматривал на часы, переминаясь с ноги на ногу.

– На, возьми, сынок. Там полтора литра-то наберется?

– Раз деньги взял – значит наберу. Давай быстренько свою тару, а я бак вытащу. Значит белую вытаскивать?

– Беленькую. Мне на одно окошко хватит.

Бабушка торопливо пошла в маленькую кладовочку. Банки были сложены в пустом деревянном ящике из-под картошки, но которые помельче стояли почти в самом низу. Пришлось вынимать большие банки, снимать ящики. Добравшись, наконец, до нижних, бабушка достала две литровых, обтерла их и засеменила на крыльцо. Машины там не было. Еще не веря, она поглядела по сторонам – может, отъехали куда.

Вдруг дошло. Хлопнула несколько раз себя по лбу: вот тебе и на! Ни лисицы, ни воротника, ни шубы. Так тебе, глупая, и надо! И снова постучала себя по голове. А ведь крестился!

– Пойдем краску посмотрим.

Села на крылечко, сложив руки на коленях. Прибежал зачем-то Федя. Удивился – бабушка, кажется, еще не стучала себя по голове. За всю его жизнь ни разу.

– Что случилось, бабушка? Опять что-нибудь забыла? – Она не отвечала и как будто не замечала его.

– Ну, ты подумай, – тихонько говорила она.

– А? Красочки захотела. Перед иконой не перекрестилась – побежала за банками. Вот, Феденька, как Господь искушает. Так мне и надо!

Федя никогда еще не видел такую бабушку, он завороженно глядел на ее лицо и ничего не понимал. Затем потряс ее за руки:

– Бабушка, ты почему такая?

Бабушка пришла в себя, медленно перевела взгляд на внука. Вздохнула:

– Приезжал ко мне на машине какой-то дядя-маляр. Сказал, что продает краску для окна, а сам деньги взял и, пока я доставала банку, исчез. Артист-аферист.

– А кто такой аферист?

– Есть, Феденька, у нас нечестные люди, аферисты: на улице, на работе, по домам ходят. Вот и до нас, в деревню, добрались. Они умеют так красиво и как будто правдиво рассказать, что люди им верят. И я вот, попалась на удочку. Выманят деньги и скорей скрываются. И ты, Феденька, будь осторожней – мало ли меня дома не будет. Чужим никому не открывай. Хоть святые так и не поступают, но мы с тобой еще немощные, слабые.

– Не беспокойся, бабушка, – тихо сказал он. – Не переживай. Я могу и потерпеть, если денег нет. Вон у нас на огороде сколько добра. Ни от чего не откажусь.

– Спасибо, деточка. А деньги что ж? Никто их не вернет. Знаешь, а пойдем-ка мы сейчас с тобой самовар ставить.

– Давай уж чай пить, – махнул рукой Федя. – Я тебя поддерживать буду. Ну их эти деньги, – и добавил. – А конфетки-то у тебя простые или шоколадные?

В скверике

Вышли бабушка и Федя из храма и снова перекрестились.

– Давай, внучек, посидим здесь, в скверике, отдохнем немного, – сказала бабушка, – ноги что-то сегодня болят, – гулинек покормим.

В скверике было много зелени. Мирно порхали птички, будто перенимая благодать от выходящих из храма. Солнышко…

– Хорошо ты, Феденька, помолился, – когда они сели на лавочку, сказала бабушка. – Тебя даже батюшка заметил, просфору дал.

Она неторопливо подбрасывала голубям крошки.

– Господь видел, как ты старался и Ангелы, наверное, записали у себя. Федя довольно покраснел.

Ему и самому было, пожалуй, приятно в этот раз стоять на литургии. Он наклонил голову к бабушкиному уху и прошептал: – Бабушка, смотри, вон пьяница остановилась и молится.