Феликс и Незримый источник и другие истории

Она захлопнула дверь.

Час спустя я все еще не успокоился. Ведь это я, а не она должен был положить конец этим урокам! Моя гордость не могла смириться с поражением. Я праздно шатался по Люксембургскому саду; развалившись в металлическом кресле, я посматривал на детей, пускавших в пруду миниатюрные парусники, потом невольно засмотрелся на то, как ветер колышет кроны деревьев, метнул несколько камешков, оставляя круги на воде, склонился над цветами и… на меня снизошел мир.

Я понял.

Ближе к вечеру я позвонил по телефону мадам Пылинской, попросил прощения за свою вспыльчивость и умолял ее не отменять наши встречи.

– Я столько узнаю от вас, мадам Пылинска. И не только о Шопене. Не только о музыке. Я узнаю жизнь.

– То есть вы позволите мне вести занятия по моему методу?

– Конечно!

– Хорошо. Продолжим.

– О, спасибо! Громадное спасибо!

Голос ее смягчился:

– На самом деле нынче вы последовали моему совету… Вы выполнили порученное задание, я это почувствовала, ведь, несмотря на ваше бунтарское настроение, вы стали играть значительно более гибко.

– Тем лучше, – заметил я, ощущая неловкость.

– Вот задание на эту неделю…

– Я непременно выполню его, мадам Пылинска. – Я старательно выказывал рвение.

– Хм… А как ее зовут?

– Кого?

– Вашу подружку?

Не осмеливаясь засветить свою вольную жизнь, я назвал одну из знакомых девушек:

– Доминика.

– Ладно. Я понятия не имею, как вы общаетесь с Доминикой, однако…

– Да?..

– Это не то, к чему я вас призывала… Мне кажется, вы занимаетесь любовью, будто идете по тоннелю – нацеливаясь на выход. Вы стремитесь к… финальному фейерверку. Сказать по правде, я бы предпочла, чтобы вы ценили сам процесс. Понимаете? Конечная вспышка – это лишь дополнение, этакий бис… Улавливаете?

По моему молчанию она заключила, что я вник, и продолжила:

– Сосредоточьтесь на каждой секунде. Когда в следующий раз вы… будете резвиться с Доминикой, вспомните о каплях росы, о кругах на воде, о шелесте листвы, о голосе, что более хрупок, чем волосок…

– Хорошо.

– Вчера я прочла в газете, что обычные люди достигают оргазма за семь минут, но после соответствующих упражнений акт занимает у них в среднем двадцать минут. Итак, посвятите этому целый час.

– Как?

– Я полагаю, что вы получили соответствующую подготовку и, стало быть, вам удастся заниматься этим около часа. Слышите, около часа! Это необходимое условие!

– Благодарю вас, мадам Пылинска. До субботы?

– До субботы.

Положив трубку, я задумался, чего же я жду от этих занятий и почему на вопрос о подружке я назвал именно Доминику.

В субботу я явился на примирительный урок в радостном настроении, хотя неделя, проведенная с Доминикой, выдалась нелегкой – я так скрупулезно следовал наставлениям мадам Пылинской, что девушка все это время практически не покидала мою комнату в студенческом общежитии.

Я сел к роялю, телом и душой ощущая упоительную усталость.

– Начните с Колыбельной, – предложила мадам Пылинска.

Я медленно заиграл эту пьесу, пальцы мои были округлыми и бархатными; легкий и певучий звук рождался и умирал; мне удавалось все.

– Уже лучше, – заключила мадам Пылинска, – но вы прикладываете слишком много стараний. Если Бах, Моцарт или Бетховен требуют постоянной сосредоточенности, то Шопен нуждается в раскрепощенности. Расслабьтесь чуть больше. Вот как можно исполнить эти такты.

Она сменила меня за роялем, но, пока она растолковывала мне, как справиться с трудными местами, я с брезгливостью смотрел вверх: паучок! Насекомое только что зависло над клавиатурой. Неужто за две недели мадам Пылинска ни разу не делала уборку в своей квартире? Может, она плохо видит?

Я решил вмешаться и, поднимаясь, сказал:

– Позвольте, я избавлю вас от этого паука!

Мадам Пылинска аж подпрыгнула:

– Нет, несчастный!

– Что?

Она понизила голос и, не сводя глаз с паучка, чтобы удостовериться, что он не слышит, шепнула мне на ухо:

– Сядьте рядом и продолжайте как ни в чем не бывало.

Она велела мне играть левой рукой, а сама наигрывала мелодию в верхнем регистре правой рукой и шептала, почти прижимаясь губами к моему затылку:

– Он спускается с потолка, как только я сажусь за рояль. Этот паучок без ума от музыки. В частности, от Шопена. Стоит мне заиграть Шопена, и паучок застывает над роялем. Он даже забывает о еде!

– Вы верите в то, что животные любят музыку?

Она пожала плечами:

– Разумеется, любят. Не все. Некоторые. Как и люди. Вы заметили, что мои нынешние кошки драпают в коридор, стоит мне открыть крышку рояля; у Горовица и Рубинштейна явно нет меломанской жилки. Нет, поразительной является сама дата его появления.

– Его появления?

– Паучок появился три дня спустя после кончины Альфреда Корто.

– Кота?

– И вел себя точно так, как Корто. – И она едва слышно добавила: – Вероятно, мой кот перевоплотился в паучка. Пусть он будет здесь сколько захочет, я считаю его своим гостем.

Со скептической улыбкой я переменил тему:

– Вы смотрели вчера по телевизору документальный фильм про международные фортепианные конкурсы?

– Увы, да… – пробурчала она.

– Как? Это вас не заинтересовало?