Феникс. Возродиться из пепла

— Даже крылья архангела не сделают тебя сильнее, — она упивается властью, стискивая шею виновнице своих бед и не давая вздохнуть полной грудью. — Ты все та же никчемная необращенная!

— Отец наш небесный, молю, направь меня,  — мама поднимает меч и рывком всаживает его себе в грудь.

Лезвие входит почти по рукоять, пронзая обеих. Я слышу странный гортанный всхлип, и понимаю, что это мой голос, когда в легких заканчивается воздух. Мне не тревожно и не больно — я поражена. Мама не пожалела собственной жизни, лишь бы достичь цели. Вот только этой целью было не мое спасение.

— Не смотри! — Теонис пытается загородить ужасающее зрелище, но я все равно вижу кровь, хлынувшую на расшитое золотом платье.

Закашлявшись, Луциана стискивает зубы.

— Все равно… заберу… с собой, — хрипит она.

Из уголка рта стекает алая струйка.

— Ну же, Иви! — Теонис увлекает меня к разлому в куполе.

Поднимаясь, я вижу, как Луциана перерезает маме сонную артерию, и оба тела тяжело сваливаются в воду. Ангел и демон. Палач и жертва. Виновная и мстящая. Смерть навсегда прекратила спор между ними.

— Не смотри, — повторяет Теонис.

Я устремляю взгляд в небеса.

У ворот нас встречают воины ангельского легиона и, не задавая вопросов, провожают до лазарета. Внутренний дворик усеян стрелами. Кое-где валяются сломанные копья, перепачканные в крови перья и обрывки плащей, искореженные  доспехи — замок отбили ценой не одной жизни. Меня передергивает. Тела успели убрать, но траве, вытоптанной до комков бурой грязи, не скрыть масштаба сражения.

Молясь, чтобы все уцелели, я поднимаюсь вслед за Теонисом… и у двери в больничное крыло от удивления открываю рот. Коридор на подходе к лазарету переполнен ранеными. Кто-то неподвижно лежит вдоль стены, кто-то пытается подняться, кто-то стонет. Это не хаос; здесь страшнее, чем у врат первого круга ада.

От запаха мазей кружится голова. Лекари передают друг другу склянки с отварами, а ученики — ангелы, демоны, необращенные — помогают им бинтовать. Уложив отца на ближайшее свободное место, Теонис озирается в замешательстве.

— Ты живой! — Лэм кидается к нему через коридор и порывисто обнимает за шею. — Господи, я чуть с ума не сошла.

Теонис на миг забывает, что они не одни, и стискивает ее талию в кольце рук.

— Я в порядке. А вот отец…

Но Лэм и сама замечает Ромуила.

— Кэсси, неси заживляющий бальзам, — командует она, опускаясь на колени.

Ее ловкие пальцы аккуратно приподнимают окровавленную ткань. Теонис присаживается рядом и помогает освободить рану.

— Спасибо, — его рука словно ненароком задевает запястье Лэм.

Ее щеки вспыхивают.

— Не бойся, он не умрет.

Успокаивающий шепот вызывает у него вымученную улыбку. Лэм поднимает глаза — сияющие, как никогда прежде — и смотрит на Теониса.  Этот взгляд стоит тысячи слов. В нем теплота, забота, волнение… и то, что он будет счастлив услышать, а она никогда не осмелится сказать.

— Рана серьезная, но ты успел вовремя, — осознав, что выдала себя, Лэм спешно отворачивается к Ромуилу.

Чтобы ее не смущать, я отхожу в сторону.

У стены напротив полулежит Фариэль, а Зепар стирает запекшуюся кровь с его груди и заботливо поправляет повязку:

— Кто тебя просил подставляться под удар? Я бы увернулся.

Вместо ответа тот сухо сглатывает — на споры не осталось сил.

— А ты зачем сунулась? — Зепар поворачивается к сидящей рядом Ферцане.

Та стыдливо прикрывается волосами, чтобы скрыть синяки на лице:

— Не смотри на меня.

— Ангелочек, не глупи, — Зепар торопливо касается губами ее выставленной перед собой ладони. — Ты всегда прекрасна.

— Я принесла укрепляющий отвар, — переступив через чье-то тело, Сиина передает кружки и ждет, пока близнецы сделают по глотку. — Вы поступили смело. Я не смогла… закрыть его собой. Просто… испугалась.

Признание дается тяжело. Она мнется, не решаясь добавить что-то еще.

— Поэтому они мои ангелы-хранители, — Зепар с усмешкой накрывает руку Фариэля своей, а вторую протягивает Ферцане.