Феникс. Возродиться из пепла

Пересекая внутренний двор, я обдумываю слова Юстианы и едва смотрю по сторонам. Хочется верить, что внутри меня действительно сокрыта сила, которая поможет принять правильное решение. Только как ее обнаружить?

Поток невеселых мыслей останавливает ссора, развернувшаяся у входа в замок.

— Передай своему отцу, что мне нет дела до его нравоучений.

Судя по тону, Люцифер снова взбешен, и я прячусь за ближайшим деревом — хватит встреч на сегодня.

— И пусть держится подальше.

Не просто взбешен, но и нарывается на драку.

Я не вижу лица его собеседника — мешают огромные белые крылья — но его поза кажется расслабленной, а голос невозмутимым:

 — Если это так важно — скажи ему лично.

— Не испытывай мое терпение, Теонис! Ваше семейство давно этим славится.

— Иначе ты пожалуешься Сатане?

Он же… подначивает Люцифера! Нетипичное поведение для ангела. Я невольно замираю, с любопытством наблюдая за их перепалкой, но насладиться зрелищем мешает Ромуил. 

— Уймитесь оба! — спустившись по ступеням, он направляется к спорящим.

Люцифер демонстративно разворачивается и уходит, а Ромуил, вместо того, чтобы его отчитать, напускается на Теониса:

— Мы не раз обсуждали твое поведение, сын, но вместо терпимости ты открыто демонстрируешь неприязнь!

Я еле сдерживаю возмущенный возглас. Вот же невыносимый характер! Ромуил даже к собственному сыну предвзят.

— Запомни, Тео, чтобы стать архангелом, репутация должна быть безупречной…

Не дослушав их разговор, я огибаю учебное крыло и усаживаюсь на скамью в одной из беседок. Неужели и моя мама будет такой же требовательной? И что она сделает, если я не пойду по ее стопам? Пусть я не собираюсь на сторону ада, но и выбирать небеса от безысходности не хочу.

— Ты ведь Эвелин Райли? — тоскливые размышления прерывает появление Теониса. Подойдя ближе, он опирается плечом о мраморную колонну и с интересом наблюдает за мной. — Я слышал о твоей матери.

Воодушевление тут же тонет в досаде.

— Да уж, как самостоятельная личность я никому не интересна, — раздраженно бросаю я.

— Извини, я не хотел тебя обидеть.

Он отстраняется, намереваясь уйти. Действительно сожалея, без тени позерства и не пытаясь изобразить оскорбленного — я чувствую искренность.

— Подожди, — поддавшись порыву, я вскакиваю.

Теонис удивленно оборачивается, и я замечаю, какие ясные у него глаза. Необязательно просить прощения — видно, что он не держит зла — но я все равно хочу объясниться.

— Я не должна была срываться. Просто… тяжело в один миг стать частью неведомого мира.