Феноменология духа

Ленин осваивал гегелевское философское наследие полвека спустя после критического преодоления Марксом идеалистической системы Гегеля… Это пятидесятилетие было периодом господства неокантианства в буржуазной философии, причем под его влияние подпали отдельные представители рабочего движения, считавшие себя сторонниками социализма. Это выразилось в попытке бернштейнианцев «ревизовать» марксистскую философию с позиций кантианства. В своем логическом развитии эта тенденция привела к попыткам ревизии марксистской философии на основе замены ее подновленным юмизмом и берклианством (эмпириокритицизмом).

Вот почему при анализе гегелевского учения В. И. Ленин особое внимание обращал на это значение, которое оно имеет для критики кантианской гносеологии. Он подчеркивал тот — ставший актуальным — аспект гегелевской философии, который Маркс оставлял в тени в эпоху, ковда кантовский критицизм не имел никакого влияния среди философов и казался окончательно похороненным Гегелем. И потому ленинские замечания по поводу «Большой логики» и других работ Гегеля позволяют осветить еще одну важную сторону «Феноменологии духа» — сторону, связанную с гегелевской критикой Канта.

Весьма примечательно, что свое «Введение» к «Феноменологии' духа» Гегель начинает с опровержения известного рассуждения Канта о том, что человеческий разум неспособен постичь предмет таким, каков он есть «в себе», т. е. безотносительно к познавательной способности человека, поскольку всякое познание уже есть определенное отношение

познавательной способности человека к предмету.

Гегель считал подобное рассуждение неверным, ибо в основе его лежала предпосылка, что познавательная способность человека и предмет его познания («истина») принадлежат к двум несоизмеримым мирам. В отличие от Канта Гегель исходил из того, что человек и предмет его познания («природа», «вещь в себе»)_г принадлежат к одному и тому же миру, хотя и представляют собою различные стадии его развития. То, что в качестве внешней природы противостоит человеку как «вещь в себе», в человеческом познании выступает как «вещь для себя».

Эту мысль Гегеля, неоднократно повторяемую в других его — работах, Ленин воспроизводит в «Философских тетрадях»: «Энциклопедия § 219: …«Покоряемая живым существом неорганическая природа претерпевает это потому, что она в себе есть то же самое, что жизнь есть для себя»» Ленин подчеркивает здесь «крайнюю*

правильность и меткость терминов «an sich» и «fur sich»!!!»².

В свете этого замечания Ленина обращает на себя внимание «антикантовокая» сторона гегелевской «Феноменологии духа»,

" [37]

См. В. И. Ленин, Соч., т. 38, стр. 194.

²

Там же.

выраженная в схеме движения «духа» из формы «в — себе — бытия» в форму «для — еебя — бытия». Природа, до тех пор пока она не познана и не преобразована человеком («самосознанием»), представляет собою, по Гегелю, «дух», существующий «в себе». Однако заключительный этап развития раскрывает тайну исходного: жизнь выражает в форме «для-<себя — бытия» то, что наличествовало в природе лишь «в себе». Нет и не может быть «вещи в себе», которая со временем не стала бы «для^себя — бытием», ибо — сам этот процесс развития раскрывает «тайну» «в — себе — бытия». Следовательно, тот, кто стоит на точке зрения развития, не имеет права говорить о «непознаваемости» «вещи в себе».

Однако этот процесс раскрытия «тайны» «в — себе — бытия», согласно Гегелю, очень сложен и труден; он осуществляется лишь в ходе всей мировой истории. Подобно тому, как «дух» в неживой природе выразил себя в односторонней форме «в — себе — бытия», точно так же в живой природе и, в особенности, в человеке он воплощает себя — в односторонней форме «для — себя — бытия». И необходим длительный процесс познания человеком этой природы, осуществляемый в ходе всемирной истории, прежде чем человек познает свое единство с природой в «духе».

Этот последний процесс и изображен в «Феноменологии духа». То, что здесь определено как «в — себе — бытие», есть природа (в том числе и человеческая природа), взятая как предмет человеческого познания и практики. То, что здесь охарактеризовано как «для — себя — бытие» («я»), есть познающий индивидуум, взятый под углом зрения его познавательных способностей. Как разъясняет Ленин в «Философских тетрадях», термин «для себя сущий» означает у Гегеля «якобы самостоятельного» человека, самостоятельность которого является мнимой именно потому, что он противостоит природе и противоп» оставляет ее самому себе как нечто внешнее по отношению к нему, отличное от него — «объективное» Ч С этого начинается познание: «…первой ступенью, моментом, началом, подходом познания является его конечность (Endlichkeit) и субъективность, отрицание мира — в–себе — цель познания сначала субъективна…»[38]