Феноменология духа

Пороки гегелевской идеалистической. концепции «отчуждения» обнаруживаются особенно остро тогда, когда встает практическая проблема «снятия отчуждения». Гегель, столь резко критиковавший различные формы «отчуждения», на самом деле и не собирается ликвидировать их: он удовлетворяется одним лишь теоретическим осознанием их в качестве «отчуждений» и на этом успокаивается. Он полагал, что стоит только теоретически осознать тот или иной факт действительности, как он будет «преодолен», «снят». Вот почему в «Феноменологии духа», «несмотря на ее решительно отрицательный и критический вид», «уже заключен в скрытом виде, в качестве зародыша, потенции, тайны, некритический позитивизм и столь же некритический идеализм позднейших гегелевских произведений, это философское разложение и восстановление наличной эмпирии» [34].

Таким образом, критические тенденции «Феноменологии духа» разбиваются о ее собственный «некритический позитивизм». «Феноменологический» процесс оказывается преодолением «отчуждения» в рамках самого «отчуждения», преодолением одного «отчуждения» за счет установления другого, более универсального. Все формы «отчуждения» человеческой сущности Гегель растворяет в спекулятивной философии, которая уже не кажется немецкому мыслителю «отчуждением», а, напротив, представляется ему единственно истинным бытием человека.

Объясняя реальные причины гегелевской идеалистической спекуляции, Маркс указывает, что она, так же как и вся немецкая идеалистическая философия, является закономерным результатом того процесса «духовного отчуждения», который сам в свою очередь есть результат реального «отчуждения труда». Это понимание исключает фейербаховскую оценку гегелевской философии как бессодержательной конструкции, которая должна быть отброшена, и только. Маркс, напротив, учитывая, ту «разорванную действительность», которая отразилась в гегелевской конструкции, стремился рассмотреть «^:

положительные моменты гегелевской диалектики»[35]. В «Феноменологии духа» спекулятивная философия как бы «исповедуется» относительно своего происхождения, хотя, разумеется, и не понимает этого. В этой «исповеди» идеализма, которая вследствие универсальной формы, приданной ей Гегелем оказывается одновременно «исповедью» всего «отчужденного мира», Маркс видит одно из достоинств «Феноменологии духа». В ней Гегель довел до логического конца основную тенденцию своей эпохи, тенденцию к универсальному развертыванию «сущностных сил человека» в форме их «отчуждения» от этого последнего. Вместе с тем теоретическое построение Гегеля было в известном смысле итоговой формулировкой тех проблем, над которыми билась философская мысль на протяжении своего многовекового развития ^г

.

В свою очередь материалистическое понимание «отчуждения» как «отчуждения труда» приводит Маркса к выводу о том, что проблема «отчуждения» и весь связанный с нею комплекс проблем — это уже не столько теоретический, сколько практический вопрос. Маркс писал, что решение проблемы, противоположности «субъективизма» и «объективизма», «спиритуализма» и «материализма» «отнюдь не является задачей только познания». Напротив, эта задача «представляет собой действительную жизненную задачу, которую философия не могла разрешить именно потому, что она видела в ней только

теоретическую задачу» [36].

Коль скоро идеализм рассматривается как «отчужденное» проявление действительного «отчуждения», имеющего место в самой реальной жизни, становится совершенно ясно, что главное и решающее — не в теоретическом опровержении идеализма, а в практически — революционном изменении условий, с необходимостью порождающих идеализм.

Именно из такого хода рассуждений вытекает знаменитый 11–й тезис Маркса о Фейербахе: «Философы лишь различным образом объясняли

мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его» А

Итак, та проблема, которая в немецком идеализме выступала как проблема «активности сознания», понятой либо как активность «я», либо как активность «абсолютного духа», была сформулирована Марксом как проблема революционной активности народных масс, преобразующих мир и — в процессе его революционного преобразования — революционизирующих свое собственное сознание.

* * *

Подвергая марксистскому анализу «Феноменологию духа», нельзя не остановиться на том значении, которое имеют для изучения этого произведения Гегеля ленинские «Философские тетради». Хотя В. И. Ленин специально и не рассматривал «Феноменологию духа», многие ленинские замечания, высказанные по поводу других работ немецкого диалектика (по поводу «Науки логики», «Истории философии», «Философии истории») имеют непосредственное отношение и к ней.