Здесь, как полагает Гегель, опять — таки возникает та же самая задача: осуществить познание научной точки зрения при помощи развитого аппарата научных понятий. Это означало, что ее следует понимать как
Гегель был глубоко убежден, что возникновение точки зрения «абсолютного тождества» субъекта и объекта знаменует собою завершение мировой истории. Историческое развитие «закончилось», отныне человечество должно свои главные усилия сосредоточить иа том, чтобы познать свою собственную историю. Пафос деятельности сменяется пафосом познания, на смену «мировому духу», побуждавшему людей к историческим деяниям, приходит «новый дух», толкающий людей на путь «самопознания».
Однако стоило только поставить эту задачу, как возникал новый вопрос: как осуществить познание истории? Ведь каждый исторический этап преходящ, и после него наступает другой, не менее мимолетный. Единственное, что остается от прошлого, это культура, состоящая из различных (порою весьма противоречивых) концепций и точек зрения, отдельных памятников искусства И т. д. и т. п. История как бы «упрощается», «сжимается» в своем культурном наследии: «Содержание есть уже стертая до возможности действительность, обузданная непосредственность, а формообразование сведено к своей аббревиатуре, к простому определению в мысли» То, что ранее было действительностью, теперь является лишь воспоминанием о ней; то, что раньше было материальным предметом, теперь всего — навсего представление об этом предмете. Говоря словами Гегеля, здесь осуществилась «первая негация» предметности: усилиями «мирового духа» (т. е. истории) «наличное бытие» (т. е. материальная действительность) «снято» и
Идеалист Гегель считал ближайшей причиной исторических событий человеческое сознание, а первопричиной — логические законы, внутренне управляющие им. Поэтому воссоздание человеческой истории означает для него прежде всего и главным образом воссоздание хода развития «формообразований сознания». А то, что в действительной истории выступало как процесс возникновения, развития и гибели реальных общественных форм, изображается им в виде истории возникновения, развития и смены этих «формообразований сознания». Научное же осмысление истории совпадало у Гегеля с установлением тех логических законов, которые обусловливают смену одних «формообразований сознания» другими. В целом же задача складывается из двух взаимосвязанных и в то же время взаимошротиворечивых моментов. С одной стороны, необходимо осуществить процесс, обратный происходившему в реальной истории. Требуется уже не сведение конкретного богатства исторических событий к их абстрактному выражению (это уже проделал «мировой дух»), а совершенно обратное: необходимо из этих абстрактных выражений «вывести» действительную историю. Для идеалиста Гегеля это было равноценно реконструкции исторически существовавших «формообразований сознания» из тех «простых определений мысли», в которые эти формообразования «сжимались» в ходе своего развития. С другой стороны, нужно было вскрыть и показать ту закономерность, сообразно которой «дух» выступал в истории именно в таких, а не иных «формообразованиях сознания». А это должно было стать новым «снятием» «формообразований сознания», существующих теперь уже не в самой действительности, а лишь в голове познающего субъекта. Это и означало проследить тот процесс, при помощи которого «дух» из формы бытия «в себе» (а именно таковой является «формообразование сознания») постепенно превращался в форму в — себе-^ и для — себя — бытия» (т. е. в форму «чистого понятия»).
Таким образом, задача сводится к тому, чтобы еще раз пробежать путь, проделанный однажды человечеством в реальной истории. Но повторить этот путь необходимо в иной — идеальной — сфере: в сфере «знания» истории. Историческая действительность подлежит новому «рождению» — из «знания» о нейЗдесь «дух» осуществляет нечто вроде «самоуглубления» в самого себя, предпринятого с целью познания его внутренней природы.