Философия одиночества

Пока цензоры спорили об эссе, Виктор Хаммер опубликовал его на свой страх и риск под названием «Одинокая жизнь» (Е2 по моей классификации. – См. прим. 62). Тираж был маленький, всего 50 экземпляров.

Как ни странно, распря с цензорами пошла Мертону на пользу. Внося правки, он заново всё продумал, и текст от этого выиграл. 17 сентября 1960 г. он писал Марку ван Дорену:

Благодарю тебя за отклик на брошюру об одиночестве [

«Одинокая жизнь», ограниченное издание]. Я знал, что она тебе понравится и что ты её поймёшь. Посылаю тебе «Спорные вопросы», куда вошёл тот же текст, только немного дополненный. Цензоры заставили меня говорить яснее прежнего. Вот, поистине, – прелести цензуры! Вне Церкви этого не понимают. Цензоры невольно похлестывают автора, распаляют его, делают его текст более внятным, сжатым и, в конце концов, вынуждают его сказать то, что иначе осталось бы невысказанным.

Переписав эссе по замечаниям цензоров, Мертон полагал, что сделал его лучше, но, по-моему, это не совсем так. Дело в том, что в первой (французской) версии он просто защищал отшельничество, а в последней (полное эссе из «Спорных вопросов») – значительно расширил тему и стал писать об одиночестве как таковом, не обязательно монашеском. Это объясняет, почему он использует то слово «отшельник» (эремит, hermit),

то – «человек, любящий уединение» (solitary). Слово «отшельник» встречается девять раз и только во «французской» части эссе (версии E1, E2. - См. прим. 62). Возможно, Мертон плохо отредактировал окончательный вариант. (Ему вообще было гораздо интереснее творить новое, чем дорабатывать уже написанное. Правда, машинописные тексты редактировать гораздо сложнее, чем набранные на компьютере.) Но возможно, что он намеренно оставил слово «отшельник», пытаясь выразить две вещи. Во-первых, что отшельник – это прообраз всякого любящего уединение. А во-вторых, что отшельничество никак не противоречит порядкам Траппистского ордена. Частые стычки с цензорами научили Мертона разным уловкам, помогавшим ему сохранить свободу.

ПОДХОД К МАТЕРИАЛУ

Должен признать, что я очень долго не мог подступиться к эссе. Все прочие тексты Мертона легко раскрывали мне свои секреты, но на этот раз всё было по-другому. Я пытался подытожить эссе, но заметки получались длиннее оригинала, а главное – не складывалась общая картина. В мысли Мертона не было сквозной логики; одна мысль часто не вытекала из другой, и ничто методично не вело меня от начала к концу.

Честно говоря, я был озадачен и расстроен. Эссе, которым я восхищался, казалось неприступным. Наконец, я не понял, что упускаю из виду два очевидных обстоятельства – название эссе и его структуру. В оглавлении «Спорных вопросов» стояло: «Философия одиночества», а в самом тексте: «Заметки о философии одиночества». Значит, стройной системы не было, а были всего лишь заметки. Кроме того, текст разбит на части и пронумерованные параграфы (9 – в части 1, 22 – в части 2 и 12 – в части 3). Та же структура была и у вышедшего в 1955 г. сборника «Нет человека, который был бы как остров». Мой сборник, писал Мертон тогда, «не полный свод всего самого важного, а заметки о том, что считаю важным я сам».

Не следовало искать у Мертона стройной философии

одиночества, выверенной последовательности идей. Он переходил от мысли к мысли, часто повторяясь, и не подводил читателя к определённому выводу. Как и в «Нет человека, который был бы как остров», он просто размышлял, не претендуя на полноту.

Коль скоро Мертон писал от опыта, то и я решил ничего не подытоживать, а поделиться с читателем тем, что почерпнул из эссе я сам. Я решил раздать людям золото, которое добыл на этом прииске, и помочь им добыть свое. Используя другой образ, скажу, что эссе Мертона похоже на алмаз, но ещё грубый, не прошедший через руки искусного мастера.

ЭССЕ

Вариант, вошедший в «Спорные вопросы», начинается с длинного примечания и поделён на три части: «Засилие развлечений», «В гибельном море», «Духовная нищета».