Финансист

He then put on Arthur Rivers, who had acted for Cowperwood on 'change as special agent during the panic, to testify to the large quantities of city loan he had purchased to stay the market; and then after him, Cowperwood's brothers, Edward and Joseph, who testified to instructions received from Rivers as to buying and selling city loan on that occasion-principally buying.	Затем Стеджер вызвал Артура Райверса, который должен был засвидетельствовать, что во время паники на бирже он, как агент Каупервуда, скупал большими партиями облигации городского займа в целях поддержания их курса. Вслед за ним братья Каупервуда, Эдвард и Джозеф, показали, что ими были получены инструкции от Райверса покупать и продавать вышеупомянутые облигации, но главным образом - покупать.
The next witness was President W. C. Davison of the Girard National Bank. He was a large man physically, not so round of body as full and broad.	Следующим свидетелем был мистер Дэвисон, председатель правления Джирардского национального банка, крупный мужчина, не столько полный, сколько широкий и тяжеловесный.
His shoulders and chest were ample. He had a big blond head, with an ample breadth of forehead, which was high and sane-looking.	Грудь и плечи у него были могучие, волосы белокурые, голова большая, с крутым, широким лбом умного и здравомыслящего человека.
He had a thick, squat nose, which, however, was forceful, and thin, firm, even lips.	Толстый, чуть приплюснутый нос придавал его лицу выражение силы, губы у него были тонкие, плотно сжатые и прямые.
There was the faintest touch of cynical humor in his hard blue eyes at times; but mostly he was friendly, alert, placid-looking, without seeming in the least sentimental or even kindly.	В холодных голубых глазах мистера Дэвисона иногда мелькали искорки скептического юмора; вообще говоря, это был доброжелательный, живой, миролюбивый человек, хотя внешность его скорее свидетельствовала об обратном.
His business, as one could see plainly, was to insist on hard financial facts, and one could see also how he would naturally be drawn to Frank Algernon Cowperwood without being mentally dominated or upset by him.	С первых же его слов стало ясно, что он привык считаться лишь с непреложными фактами финансовой жизни и по самому складу своего характера тяготел к Фрэнку Алджернону Каупервуду, хотя тот как личность и не восхищал его.
As he took the chair very quietly, and yet one might say significantly, it was obvious that he felt that this sort of legal-financial palaver was above the average man and beneath the dignity of a true financier-in other words, a bother.	По неторопливым, исполненным сознания собственного достоинства движениям было видно, что он считает все эти судебные процедуры чем-то вздорным, ненужным, посягающим на достоинство подлинного финансиста, короче говоря - докучливой чепухой.
The drowsy Sparkheaver holding up a Bible beside him for him to swear by might as well have been a block of wood.	На сонного пристава Спаркхивера, подавшего ему Библию для присяги, он обратил так же мало внимания, как если бы это был деревянный чурбан.
His oath was a personal matter with him.	Присяга в его представлении была чистой формальностью.
It was good business to tell the truth at times.	Иногда говорить правду выгодно, иногда нет.
His testimony was very direct and very simple.	Свои показания он давал непринужденно и просто.
He had known Mr. Frank Algernon Cowperwood for nearly ten years.	Мистера Фрэнка Алджернона Каупервуда он знает без малого десять лет.