Финансист

It was not possible for him to do that.	Но из этой затеи ничего не вышло.
Steger followed, and did his best to render the favorable points made by Mr. Davison in Cowperwood's behalf perfectly clear to the jury by having him repeat them.	Стеджер брал слово вслед за ним и делал все от него зависевшее, чтобы благоприятные для Каупервуда показания мистера Дэвисона запечатлелись в умах присяжных; для этой цели он заставлял президента банка снова и снова повторять сказанное.
Shannon objected, of course, but it was of no use.	Шеннон, конечно, протестовал, но тщетно.
Steger managed to make his point.	Стеджеру удалось добиться своего.
He now decided to have Cowperwood take the stand, and at the mention of his name in this connection the whole courtroom bristled.	Наконец защитник предоставил слово Каупервуду; как только эта фамилия была произнесена, все насторожились.
Cowperwood came forward briskly and quickly.	Каупервуд бодрым, быстрым шагом вышел вперед.
He was so calm, so jaunty, so defiant of life, and yet so courteous to it.	Он был спокоен и уверен в себе; сейчас решалась вся его жизнь, которую он так высоко ценил.
These lawyers, this jury, this straw-and-water judge, these machinations of fate, did not basically disturb or humble or weaken him.	Ни юристы, ни присяжные, ни эта марионетка -судья, ни козни судьбы не потрясли его, не смирили, не подорвали его сил.
He saw through the mental equipment of the jury at once.	Сейчас он вдруг понял, что представляют собой эти присяжные.
He wanted to assist his counsel in disturbing and confusing Shannon, but his reason told him that only an indestructible fabric of fact or seeming would do it.	Он хотел помочь своему защитнику запутать Шеннона, смешать все его карты, но разум приказывал ему оперировать только неопровержимыми фактами или тем, что можно выдать за таковые.
He believed in the financial rightness of the thing he had done. He was entitled to do it.	Он был уверен, что как финансист он поступил правильно.
Life was war-particularly financial life; and strategy was its keynote, its duty, its necessity.	Жизнь - война, и в особенности жизнь финансиста; стратегия - ее закон, ее краеугольный камень, ее необходимость.
Why should he bother about petty, picayune minds which could not understand this?	Зачем же тревожиться из-за жалких душонок, неспособных это понять?
He went over his history for Steger and the jury, and put the sanest, most comfortable light on it that he could.	Чтобы помочь Стеджеру и воздействовать на присяжных, он рассказал всю свою историю, которую представил в наиболее разумном и благоприятном для него освещении.
He had not gone to Mr. Stener in the first place, he said-he had been called.	Во-первых, он не по своей инициативе пошел к мистеру Стинеру, а только откликнулся на его приглашение.
He had not urged Mr. Stener to anything.	Во-вторых, он ни к чему не принуждал мистера Стинера.