Финская оккупация Петрозаводска. 1941-1944

Отвоеванную Карелию[3] провозгласили в декабре 1941 г. частью финляндского государства, после чего управленческие функции военных поэтапно стали передаваться представителям граждан­ской власти. К востоку от государственной границы 1939 г. про­движение войск было не таким быстрым, вследствие чего Воен­ное управление Восточной Карелии (далее — ВуВК) получило подчиненную ему территорию только в январе 1942 г., а далеко идущие планы так и остались неосуществленными.

Названный финнами Яанислинной[4] Петрозаводск образовал в этой системе управления отдельный административный район и, начиная с весны 1943 г., стал центром Военного управления всей Восточной Карелии. Сегодня знакомящийся с городом ту­рист может прочитать о том времени в путеводителе следую­щую, нелицеприятную для тогдашних хозяев, характеристику: «Захватчики полностью уничтожили промышленные предпри­ятия, а также средства связи и транспорт, взорвали гидроэлект­ростанции и плотины, больницы и школы, ограбили и сожгли университет, исследовательский институт, филармонию, биб­лиотеку, театр, местный исторический музей и сбросили с пос­таментов памятники Ленину и Кирову. Интервенты создали в Петрозаводске шесть концентрационных лагерей, в которых принуждали стариков, женщин и детей к непосильному труду и подвергали пыткам».

В финляндских исследованиях истории «войны-продолжения» 1941-1944 гг. по традиции рассматриваются в основном полити­ческие решения того времени, а также описываются собственно военные действия. К изучению истории управления оккупиро­ванными территориями и многих других вызывающих интерес тем приступили позже. Хранящиеся в Военном архиве большие по объему коллекции документов ВуВК поступили в распоряже­ние исследователей в систематизированном виде в начале 70-х гг. XX в. и до настоящего времени использованы только частично.

Сравнительно больше изучались предыстория и развитие идей, касающихся Восточной Карелии и Великой Финляндии. Ханнес Сихво изучал вопросы формирования образа Карелии и рождения карелианизма в период автономии; Мауно Яаскеляйнен — программу увеличения национальной территории государства и попытки ее реализации от момента обретения Финляндией независимости до заключения Тартуского мирного договора; Тойво Нюгорд — работу соплеменных организаций[5] в период независимости. О главной из них, Карельском академи­ческом обществе, имеется социологическое исследование Рис­то Алапуро. Карельскую идею другого рода рассмотрел Рейно Керо в своем исследовании о миграции в 1930-х гг. финнов из Северной Америки в Советскую Карелию. Этих тем касались и но многих других исследованиях.

Первый краткий обзор военного управления Восточной Ка­релией составил еще на завершающем этапе войны профессор Вели Мерикоски, являвшийся тогда помощником начальника Военного управления по юридическим вопросам. В 1944 г. эта работа была завершена и почти без изменений использована в опубликованном военно-историческим исследовательским цен­тром 6-м томе т. н. официального военно-исторического труда «Война Финляндии 1941-1945 гг.».

Обзор был написан по поручению главнокомандующего с расчетом использования его на будущих мирных переговорах, поэтому его фактически следует воспринимать как оправдатель­ную статью. Прошло более сорока лет после окончания войны, но до сих пор нет исчерпывающего исторического исследования деятельности Военного управления, опирающегося на крити­ческий подход к изучению источников.

Из опубликованных к настоящему времени частных исследо­ваний по данной теме наиболее значимым является изданная в 1982 г. докторская диссертация Антти Лайне «Два лица Великой Финляндии». В ней рассматривается политика в отношении на­селения, проводившаяся на оккупированной территории. В этой многоплановой и тематически главной для нас работе показано, как оккупанты, стремившиеся создать однородную по нацио­нальному составу Восточную Карелию, заботились, по возмож­ности, о благосостоянии родственного финнам населения, пы­таясь воспитывать из них лояльных подданных, проводя в то же время последовательную дискриминацию русских и других «ненационалов»[6]. Неравноправие проявлялось как в материальных, так и в духовных сферах жизни, что наиболее наглядно выра­жалось в изоляции большей части «ненационалов» в концент­рационных лагерях. На завершающем этапе войны от дискри­минации стали отходить. И все же ее самый наглядный символ, изоляционные лагеря, просуществовал до конца оккупации.