Флагман владивостокских крейсеров

Навстречу по льду, по проторенному зимнику, маршировали колонны солдат в тулупах, валенках и огромных меховых папахах. Сонно покачивались в седлах господа офицеры. На санях везли орудия с передками, тянулись бесконечные обозы. Лошадей поменяли на зимней станции, устроенной прямо посреди озера, пока седок и его сопровождающий угощались крепким сибирским чаем с местными травами и душистым, цветочным медом. Затем был зимник на Ангаре и аккуратный, новенький иркутский вокзал. Подъездные пути, забитые армейскими эшелонами с одной стороны, и гражданскими, бегущими со своим нехитрым скарбом от войны, с другой.

И вновь литерный, до Санкт-Петербурга. Главным событием на этом этапе путешествия стало описанное выше сорокаминутное общение с вице-адмиралом Макаровым, стоившее по потерям нервных клеток всего остального пути от Шанхая до столицы Российской империи…

Питерское утро встретило его бодрящим морозцем. С темного, почти ночного неба сеял мелкий колючий снежок. Стряхнув с себя остатки дремоты и подхватив саквояж с нехитрым багажом, Вадик ступил на землю, по которой он ходил последний раз с собутыльниками студентами сто шесть лет тому… вперед. И первое, что бросилось в глаза – высоченные сугробы, практически скрывшие ограждение платформы, такие же девственно-белоснежные, как и на Байкале. «А вот с экологией нам крупно повезло», – подумал Вадим, вспомнив цвет городского снега начала будущего века.

Он планировал для начала взять извозчика и, развезя пакеты Макарова, снять номер в какой-нибудь гостинице с видом на Неву и перекусить. Но на перроне его поджидал холеный офицер в форме кавторанга гвардейского экипажа с флигель-адъютантскими вензелями свиты его императорского величества на погонах. Судя по всему, посланные с дороги телеграммы сработали, хотя фонтан мистицизма и цитат из дневников раз за разом всё более истощался – нельзя же всё время тянуть одну и ту же песню.

Только, как выяснилось, телеграммы слал не он один. Получив известие от лейтенанта Бока, флигель-адъютант государя граф Гейден решил лично встретить Банщикова, несмотря на ранний час. Делать нечего: вместо сна – с места в карьер, вместо прихваченного в Артуре и порядком помявшегося за путешествие цивильного костюма пришлось остаться в шинели и тужурке. Но, пожалуй, это и к лучшему, при первом знакомстве лучше выглядеть «порохом пропахшим» честным служакой, чем заурядным обывателем.

Забросив по ходу нехитрые пожитки, зарезервировавали номер в ближайшем приличном заведении, в ушаковском Гранд-отеле «Москва», и не теряя более ни минуты – в путь. До Зимнего от площади Николаевского вокзала с тяжеловесной, припорошенной свежим снежком конной статуей Александра III долетели за минуты, пусть и на конной тяге. Гейден, прочитав за это время личное письмо от лейтенанта Бока, непринужденно перешел в разговоре с Банщиковым почти на дружеский тон, уговорившись через день-два обязательно посидеть вдвоем и обсудить происходящее на Дальнем Востоке подробно.

По прибытии, позаботившись о том, чтобы гостя немедленно покормили и напоили чаем с дороги, флигель-адъютант царя умчался по делам. Оставалось только сидеть и ждать. Когда-нибудь венценосец выкроит минутку между семейными завтраками, обедами, фамильными сплетнями, прогулками, вклеиванием в альбом фотографий и докладами министров…

«Когда-нибудь» случилось часов через семь. При свете закатных лучей короткого зимнего дня. До этого дважды забегал Гейден, извиняясь, что придется чуть-чуть подождать. По его распоряжению покормили прекрасным обедом, что тоже было неплохо. Вадик сумел за это время окончательно успокоиться и собраться с мыслями. Но наконец за ним пришли.

Николай принял доктора с «Варяга» в своих покоях на втором этаже северо-западного ризалита дворца. Миновав адъютантскую и бильярдную в кильватер Гейдену, Вадим оказался в просторном помещении высотой в два дворцовых этажа, оформленном в британском стиле эпохи Шекспира или королевы-девственницы, кому как больше нравится. Три его огромных окна смотрели на Дворцовый мост и окруженное кованой решеткой здание Адмиралтейства, чей вонзившийся в небо величественный шпиль мерцал в лучах заходящего солнца мягким розовым цветом…

«А ведь к этой самой решетке через год могут прилипнуть комки мозгов расстрелянных гвардейскими драгунами питерских рабочих. И будут они такого же розового цвета, как отблеск адмиралтейской иглы. Если все покатится так, как один раз уже произошло». Вадим с трудом отогнал от себя неожиданно нахлынувшие мрачные «воспоминания о будущем»…

Справа от себя он обнаружил массивный, украшенный искусной резьбой и фестонами камин, сложенный из белого крымского камня. В камине весело потрескивали березовые полешки, согревая все обширное помещение императорской библиотеки и создавая ощущение покоя и домашнего уюта. Две еще не зажженные люстры на длинных подвесах мерцали таинственными переливами пламени, отражавшегося в горном хрустале.