Флагман владивостокских крейсеров

По медицинской части Банщикову пришлось выкроить время на несколько лекций в Петербургском университете. После невинной подколки Боткина на одном из званых ужинов у Вадика просто взыграло самолюбие, и он не смог ответить отказом на предложение прочитать краткий курс лекций по гематологии и военно-полевой хирургии. Хотя в последней области были специалисты куда большего уровня, послушать доктора с героического крейсера набивались полные аудитории.

После отработки в институте техники забора крови и установления сроков хранения консерванта работа была приторможена самим Вадиком: ему хотелось избежать ненужных разговоров вследствие непрекращающейся череды открытий на этапе разработки способов определения группы крови. Рецепт у Вадика, однако, был «в рукаве», и уже спустя полгода были разработаны стандартные сыворотки для определения групп. Это был триумф.

Хотя и Банщиков впоследствии не раз сам говорил об этом, столь быстрый успех не был бы достигнут, если бы не личное участие императора. Николай II собственноручно написал письмо с приглашением вернуться в Россию человеку, которого знает каждый студент-медик в нашем мире – Илье Ильичу Мечникову. В нашей реальности он, оставив Россию в 1887 году, перебрался в Париж и до самой смерти работал в институте Пастера. Перед неожиданно открывшейся перед ним перспективой руководства собственной лабораторией микробиологии и иммунологии, с полным карт-бланшем и поддержкой в работе со стороны правительства, Мечников не устоял. Даже с учетом того, что общее руководство институтом осуществлял Боткин. А вскоре в компанию к ним добавились Эммануил Гартье и Николай Фёдорович Гамалея: Вадик слышал от отца об успешной работе Петроградского оспопрививательного института после прихода к власти большевиков.

Первой вершиной международного признания достижений Института крови ИАН стало сообщение о присуждении группе его ученых и специалистов Нобелевской премии по медицине за 1905 год. То, что в списке, кроме четырех фамилий медицинских светил с мировыми именами, оказажется еще и фамилия бывшего военного врача с крейсера «Варяг», кое-кого не удивит. А кто-то еще долго будет шипеть в прессе о фаворитизме и тому подобном. Но что тут поделаешь: завистники были и будут всегда. Обращать внимание на это тявканье из-за угла, а тем более почивать на лаврах, фавориту императора некогда.

Направив работу по линии спасения наследника престола, а с ним заодно и миллионов раненых или больных сограждан с помощью переливания крови в нужное русло, совершенно неожиданно для всех окружающих Банщиков увлёкся… химией. На самом деле, конечно, он лишь перестал скрывать своё «увлечение», но почти для всех, в том числе и для Боткина, с которым Вадик близко сошелся за прошедшие месяцы, было поначалу абсолютно непонятно, с чего это он лично принялся за исследования азокрасителей? Наезжая в институт, Вадим все больше и больше времени проводил с Мечниковым, разведшим у себя в лаборатории целую плантацию плесени. На самом деле ларчик открывался просто: создать стрептоцид он имел приличные шансы еще до окончания текущей войны. А с пенициллином ему нужно было постараться успеть хотя бы к грядущей.

* * *

На следующее утро после того как Банщиков первый раз заночевал у Боткина, за завтраком гость ошарашил своего именитого коллегу просьбой организовать ему встречу одновременно с министром финансов и тремя-четырьмя представителями крупных русских банков. После чего, спросив несколько адресов, он заскочил по поручению Макарова с бумагами в ГМШ, а затем с письмом Алексеева к Дубасову. Хотя оно, по большей части, и потеряло свою актуальность, к царю-то он уже пробился, воспользоваться поводом, чтобы представиться лично начальнику МТК, с которым впоследствии предстояло много поработать по «Плану Петровича», стоило. Затем Вадик отправился строить себе цивильное платье и заниматься прочими скучными, но необходимыми житейскими делами.

Кстати, визит к вице-адмиралу Дубасову имел и один неожиданный итог. Если сам председатель МТК в разговоре был довольно сух и официален, что и не удивительно при том ворохе неотложных дел, которые на него свалились, то вот случайный разговор в приемной вице-адмирала повлек за собой определенные интересные последствия.

Узнав, что молодой офицер, дожидающийся своей очереди на прием, это и есть «тот самый лекарь с “Варяга”», также ожидающий своей очереди плотный, но подтянутый контр-адмирал лет сорока пяти – пятидесяти на вид, неожиданно попросив у дежурного лейтенанта не торопиться пока с вызовом в кабинет, решительно увлек Вадика за собой в коридор. Как оказалось, это был Николай Александрович Беклемишев, командир второго флотского экипажа. Причем контр-адмиралом он был довольно свежим: не так давно он, еще в чине каперанга, командовал пришедшим с Дальнего Востока в составе отряда вице-адмирала Чухнина броненосцем «Наварин».