Флейта для чемпиона

Тем временем Гусь, ненадолго прибравший к своим рукам трость Пушкина, приподнял её и сказал: «Хали-кали» — и затем уронил её от неожиданной тяжести чуть ли не на носок своего башмака.

И дождь, которого боялась Елена, всё-таки хлынул. Да ещё какой дождь! Обложной. Все попрятались. Кто куда. Татьяна Цветкова почему-то оказалась под навесом ближнего гаража рядом с Гусем. Они стояли невдалеке друг от друга и как-то враждебно молчали. От нечего делать Гусь достал из висевшей на плече сумки «Адидас» галстук и стал его разглядывать, так чтоб его могла разглядеть и Цветкова. Галстук был сшит из торговых марок всевозможных стран. Вообще-то галстук был красивый, но производил самодельное впечатление.

— Сам сделал? — спросила Татьяна.

— Сам, — фыркнул Гусь, — мейд ин оттуда!..

— В армии бы тебе послужить… В стройбате! — сказала неожиданно Таня. — Там бы тебя быстро сделали мейдом ин отсюда!

Дождь прекратился так же внезапно, как и начался, как будто кто-то его просто выключил и включил яркое солнце.

Глава 4. КАРАУЛ! ЧЕМПИОНА ПОХИЩАЮТ!

После удачно выполненного очередного прыжка Ларионов стоял возле дерева, оно словно отряхивалось, сбрасывая с себя капли дождя. В ушах Вениамина ещё звучало слово: «Есть!» — что означало: высота два метра взята!.. Ещё было в душе ощущение полёта, то, что балетные артисты называют «баллоном» — ощущение зависания и замирания в воздухе, что-то вроде «остановись, мгновенье — ты прекрасно!..»

Вениамин надел куртку, сунул по привычке обе руки в карманы и внезапно нащупал в правом кармане какой-то листок. Затем он извлёк его из кармана. Это была новая записка. Ларионов развернул записку и прочитал:

«Я знаю, что вы любите классическую музыку. Жду вас сегодня на концерте симфонического оркестра в Большом зале консерватории. Билет прилагаю. Вы меня узнаете!» И подпись: «Таинственная незнакомка».

Испытывая чувство невероятного и беспричинного счастья, он просто стоял и просто ощущал это самое ощущение невероятного счастья, даже не пытаясь разобраться. Не было ничего такого, чтобы быть таким счастливым, хотя и прыжок был удачным, но не бог весть каким удачным, и дожди были такие в его жизни не раз, и записки он получал не раз вроде: «Ты мне изменил, но я тебя люблю», хотя он никому не изменял, потому что никого не любил…

Может, это было счастье прощания с каким-то прекрасным временем человеческого бытия?.. Или. может, напротив — это было счастье встречи с чем-то новым в жизни, чего он ещё не знал, но смутно догадывался. А может быть, его счастье в эту минуту было именно в том, что он не знал, почему он счастлив!..

Вдохнув жадно в себя тополино-горьковатый настой последождевого воздуха, Ларионов повертел записку в руках и сказал сам себе:

— Острые углы треугольника и более загадочного, чем Бермудский, — после этого он оглянулся.

Со стороны проходных ворот Стеллка медленно подходила к нему, пристально глядя ему в глаза.

— Я ведь тебе нравлюсь? — сказала она; он молчал. — А у меня вот никак не получается, чтоб ты мне тоже понравился… просто так… не по расчёту… Слушай, а ведь я могу и немного подождать?.. Ты ведь, говорят, скоро станешь чемпионом мира по прыжкам в высоту, и у тебя будет машина, деньги… Так что я, пожалуй, подожду немного. Пусть у меня первая любовь по расчёту будет, в кредит?.. А в общем-то, зачем мне ждать? У меня и сейчас есть прыгун с машиной, с деньгами, с богатыми родителями, с богатой бабушкой и с тёткой за границей…

— Прыгун, говоришь? В высоту? — с любопытством спросил Вениамин.

— В ширину… Рекордсмен мира по этому виду… Но мне кажется, что шире он уже не прыгнет… А ты, по-моему, действительно можешь прыгнуть выше всех! У меня нюх, — Стеллка заботливо разгладила ладонями линялые джинсы.

— Скажи, пожалуйста, а у тебя случайно нет сестры?

— Есть, — ответила Стеллка.

— А она похожа на тебя или нет? — спросил Ларионов.

— Как две капли воды — мы с ней близнецы… А тебе-то что? подозрительно сказала она.

— А вдруг я в неё влюблюсь с первого взгляда… — засмеялся Вениамин.

— Ну, это уже хамство, — рассердилась Стеллка. — Ему делают исключение, разговаривают с ним, а он…

Резко повернувшись, она пошла прочь со двора, такой походкой, какой прогуливаются манекенщицы, демонстрируя фасон нового платья. Затем остановилась, сделала ногой что-то похожее на фуэте (оборот вокруг себя!) и, картинно уставив руки в бок, крикнула рассерженно:

— Мы с сестрой близнецы, но она не такая красивая, как я.

— Ничего, — миролюбиво согласился Ларионов, — вот лишь бы не была такая пустая.

— От такого и слышу, — фехтовально отозвалась Стеллка.

В воротах на неё чуть не наткнулся Толкалин. Он нёс полную кошёлку яблок и всё время следил, чтобы они не вываливались.

Стеллка на ходу взяла яблоко. Леонид растерянно посмотрел ей вслед. Она откусила кусочек яблока, сморщилась, вернулась и положила яблоко обратно в кошёлку Толкалина.

— Кислые, — укорила она его и ушла.

— Лёнь… — позвал Вениамин. — Слушай, давай сегодня в театр не пойдём, пойдём в консерваторию. Бери Виту и…

— Нет уж, — наотрез отказался Леонид.