Гайдзин. Том 1

Сёя приказал прислужнице подать чай и письменные принадлежности и смотрел, как Хирага составляет поручение, в котором тот просил снять указанную сумму со счета Синсаку Отами, тайного условного имени его отца. Хирага подписал его и поставил свою печать, после чего подписал и поставил печать на расписке для Рёси, который согласился выдать вперед половину суммы под обычные два процента в месяц на три месяца, необходимые для доставки документа в Осаку и свершения сделки.

– Вы хотите получить деньги наличными?

– Нет, спасибо, у меня еще есть несколько обанов, – преувеличивая, ответил Хирага, у которого их осталось всего два. – Пожалуйста, откройте мне счет и вычитайте из него плату за комнату и пищу, мне понадобится одежда, мечи, и не могли бы вы найти мне массажистку.

– Конечно, Отами-сан. Относительно одежды, слуга покажет вам то, что у нас есть. Выбирайте что пожелаете. Что же до продающихся у нас мечей, – Рёси пожал плечами, – те, что у меня есть, всего лишь игрушки для гайдзинов и едва ли достойны вашего внимания, но вы можете взглянуть на них. Возможно, я смогу достать вам подходящие. А сейчас я покажу вам вашу комнату и ваши отдельные вход и выход – дом охраняется днем и ночью.

Хирага последовал за ним. Рёси ни слова не сказал о его наготе или синяках, не задал ни единого вопроса.

– Добро пожаловать в мой бедный дом, это честь для нас, – сказал он и оставил его одного.

Вспомнив, как это было сказано, Хирага вдруг почувствовал, как мурашки побежали у него по коже – внешне так вежливо и почтительно, но со смертельной угрозой в глубине.

Отвратительно, подумал он, отвратительно, что нас, самураев, держат в нищете продажные даймё, сёгуны, бакуфу и заставляют брать в долг у этих низкородных зайбацу, которые не представляют из себя ничего, кроме грязных алчных торговцев, но ведут себя так, словно их деньги дают им власть над нами. Клянусь всеми богами, когда император вернет себе власть, мы сведем все счеты, купцы и зайбацу заплатят…

В тот же миг он почувствовал, что ее пальцы замерли.

– В чем дело, господин? – испуганно спросила массажистка.

– Ничего, ничего. Пожалуйста, продолжай.

Ее пальцы подчинились, но теперь их прикосновение стало иным, и в комнате появилась напряженность.

Это была комната на восемь циновок, с футонами, набитыми пухом, татами высокого качества и сёдзи, недавно обклеенными новой промасленной бумагой. В нише такоямы стояли масляная лампа, икебана, и висел маленький свиток с избражением широкого пейзажа: единственным жилищем на нем был крошечный домик в бамбуковой роще с еще более крошечной фигуркой женщины, одиноко стоящей на пороге и вглядывающейся в даль – рядом были написаны строки любовного стихотворения.

Ждет,Слушая, как дождьМерно стучит о дождь.

Так одинока, так полна надежды на возвращение своего возлюбленного.

Хирага начал погружаться в сон, когда дверь отодвинулась в сторону.

– Извините меня, господин. – Слуга опустился на колени и сказал встревоженно: – Прошу простить, но снаружи стоит простолюдин, который заявляет, что знает вас, просит пустить его к вам, очень жаль, что приходится беспокоить вас, но он очень настойчив и…

– Кто он? Как его имя?

– Он… не назвал себя, и вас он не спрашивал по имени, господин, просто повторял: «Скажите самураю: Тодо брат Дзёуна».

В следующее мгновение Хирага уже был на ногах. Накинув на себя юкату, он попросил массажистку прийти завтра в это же время и отпустил ее, переместился поближе к двум мечам, которые взял на время, пока сёя не найдет ему лучшие, и опустился на колени лицом к двери, готовый наступать или обороняться.

– Пришли его сюда и проследи, чтобы нам не мешали.

Худой, грязный молодой крестьянин в рваном кимоно смиренно просеменил по коридору и опустился на колени перед дверью.

– Благодарю вас, господин, благодарю вас, что впустили меня, – пролепетал юноша, потом поднял голову, и лицо его осветилось широкой бессмысленной улыбкой; у него не было передних зубов. – Благодарю вас, господин.

Хирага гневно воззрился на него, потом охнул от изумления:

– Ори? Но… но это невозможно! – Он вгляделся повнимательнее и увидел, что зубы спереди были просто зачернены как часть нового облика, но при тусклом свете создавали полную иллюзию выбитых. Однако нельзя было ошибиться в том, что Ори больше не выглядел как самурай: узел волос на макушке был срезан и все волосы по бокам и сзади были грубо обстрижены до длины двухнедельной щетины, покрывавшей теперь некогда выбритую часть его головы.

– Как так? – беспомощно спросил он.

Ори ухмыльнулся и пересел ближе к нему.

– Бакуфу ищут ронинов, а? – прошептал он, чтобы его не могли услышать те, кто, как они оба знали, сейчас их подслушивают. – Я не стал от этого меньше самураем, зато теперь я могу пройти любую заставу, а?

Воздух с шипением вырвался изо рта восхищенного Хираги.

– Ты прав. Это ты блестяще придумал, сонно-дзёи не зависит от прически. Так просто – мне бы это никогда не пришло в голову.

– А вот мне пришло вчера ночью. Я тут все думал над твоей проблемой, Хирага, и…