Галактический патруль

Горохов отцепил от пояса свою флягу, в которой был крепкий чай с лимонным соком. Старик все пытался приподняться, но это ему не удавалось. Горохов помог ему, обхватив за шею свободной рукой, и почувствовал, что старик буквально пышет жаром. Пил старик долго и жадно, чаю во фляге осталось только на самом донышке, а напившись, бессильно откинулся на спину и закрыл глаза. Горохов решил, что он потерял сознание, и сказал своим провожатым, чтобы они быстренько изготовили носилки. Было совершенно ясно, что больного придется нести.

Когда африканцы скрылись в зеленой чаще, старик спросил, не открывая глаз:

- Вы не француз. Кто вы?

Горохов склонился к старику:

- Русский.

Веки больного дрогнули, открылись, и на Горохова в упор глянули черные, лихорадочно блестевшие глаза.

- Русский? В Африке? - недоверчиво переспросил старик.

- Русский и в Африке, - улыбнулся Горохов. - Дорогу здесь строю.

- Откуда вы знаете французский?

- До того, как попасть сюда, я работал в Алжире. И там строил дорогу.

- Вы дорожный инженер?

- Он самый.

Старик кивнул и прикрыл глаза. Полагая, что разговор закончен и что этот больной человек хочет отдохнуть, Горохов начал было подниматься на ноги.

Но француз тут же открыл глаза и нетерпеливо двинул рукой:

- Подождите. У меня к вам важное дело.

- Слушаю.

- Какое сегодня число? Год?

После недоуменной паузы Горохов ответил.

- Все верно, - пробормотал старик. - Три года, две недели и еще один день.

- Простите?

Старик слабо улыбнулся:

- Вы знаете, кто такой Эдмон Дантес?

Горохов хотел было сказать, что это убийца Пушкина, но ему подумалось, что того звали не Эдмон. И потом, этот старик - француз. А Горохов по Алжиру знал, что французы не очень-то сведущи в русской поэзии. Какие уж тут Дантесы! И вдруг Горохова осенило:

- Это из Дюма? Граф Монте-Кристо?

- Верно. Вы помните, сколько лет пробыл Дантес в тюремном подземелье?

- Лет двадцать, по-моему. Точно не помню.

- И я точно не помню. Лет двадцать! Не может человек столько выдержать… Дюма это придумал. Он вообще был мастер придумывать. Я пробыл в тюремном подземелье три года. Три года, две недели и один день! И я хорошо теперь знаю, что двадцатилетнее подземное заточение выдержать невозможно.

Разглядывая изможденного старика, Горохов подумал, что и впрямь можно поверить, будто его держали в каком-то заточении. Может быть, даже и целых три года! Но вслух он сказал другое:

- Но ведь Дантес был не один. У него был друг и учитель. Старик, что подарил ему богатства.

- Аббат Фариа? - Старик непонятно усмехнулся. - У меня тоже был… нет, не друг и не учитель. Скорее ученик. А вернее, собеседник. Ведь кое-что он знал лучше меня. Богатый собеседник! Богаче аббата Фариа. Жаль только, что он не был существом во плоти и крови.

- Кто же он был? - без особого интереса, больше по обязанности полюбопытствовал Горохов, видя, что у старика знакомый ему самому пароксизм лихорадки и что он может понести сейчас любую чепуху.

- Дьявол. Множественный дьявол с единой душой! Понимаете?

- А чего же тут не понять? Дьявол - он и есть дьявол.

Подошел африканец и сказал, что носилки готовы, так что можно идти.

Горохов осторожно положил свою руку на исхудавшее плечо старика:

- Мы отнесем вас в лагерь. Там есть врач. И хирург, и терапевт, и вообще мастер на все руки.

Но когда Горохов стал подниматься на ноги, француз снова остановил его повелительным движением руки:

- Момент! Пусть они отойдут. Я хочу говорить с вами с глазу на глаз.

- Может быть, в лагере это будет удобнее?

Старик слабо улыбнулся:

- До лагеря я могу умереть. - Он повысил голос и сначала по-английски, а потом на африкаанс приказал рабочим отойти. Подождав, пока его приказание будет выполнено, старик перевел взгляд на Горохова.

Глава 1

Несколько последних, особенно трудных шагов… Опираясь на винчестер, Анри остановился на самой вершине холма. Сзади пыхтел М-Бола. Пере-ведя дыхание, вытащил из кармана большой, уже несвежий платок и, поморщившись, вытер едкий пот, заливавший глаза. Только после этого он огляделся.

Холм полого сбегал к небольшой реке, пойма которой была заболочена и густо поросла тростником. За рекой тянулась все та же зеленовато-серая саванна с отдельными купами деревьев и пятнами кустарника. Километрах в трех за рекой местность волнообразно изгибалась, образуя очередной холм. Его пологая спина упиралась в чистое небо, подкрашенное золотом заходящего солнца. Трава, деревья, кустарник - надоело!

Анри повернул голову. На шаг позади с тяжелым слоновым ружьем в руке и рюкзаком за плечами стоял М-Бола, могучий, как баобаб, и черный, как сажа. Внизу, обтекая подножие холма по едва заметной тропинке, тянулся хвост черных носильщиков с грузом на головах. Анри пробежал взглядом по речной пойме и спросил:

- Где будем переправляться?

- Не будем, бвана.

Анри удивленно обернулся. Лицо М-Болы было равнодушно-спокойным.

- Почему?

- Носильщики не пойдут через реку, бвана.

- Через эту паршивую речушку? Да ее можно перепрыгнуть!

Легкая усмешка тронула толстые губы М-Болы, но он дипломатично промолчал.

- Как же мы пойдем? - уже нетерпеливо спросил Анри.