Галиция против Новороссии

Это важное свидетельство и убедительное доказательство, что задолго до того, как с началом Первой мировой войны нелояльность русофильского населения Галиции стала фактором, серьезно беспокоящим австрийское правительство, политическое украинство Галиции настойчиво провоцировало австрийские власти, настаивая на принятии к русофилам репрессивных и даже террористических методов воздействия. Причем необходимо подчеркнуть, что речь в данном случае шла именно об украинстве, как политической теории и практике, но не как об этносе. Этнос в Галиции тогда еще был единый – русинский. Так что незначительные на первый взгляд тактические противоречия в своем развитии вызвали братоубийственную рознь, последствия которых мы не можем преодолеть до сих пор.

Интересно, что ставка австрийских властей на политическое украинство как на антирусскую силу оказалась провальной. Ситуацию в Галиции не только не удалось стабилизировать, но, наоборот, она была дестабилизирована еще больше. Что же касается послевоенных проблем, то, независимо от последовавшего по причинам военной катастрофы распада двуединой монархии, новорожденное украинство сделало выбор в пользу наиболее тоталитарных идеологических концептов, став фактором дестабилизации во всех поставстрийских государствах. Так, например, Галичину, наряду с нарастающей русофобией, захлестнули полонофобия и антисемитизм. В Закарпатье, входившем до войны в состав королевства Венгрия и потому пострадавшем в меньшей степени, позиции русинов-русофилов остались довольно прочными, зато там, местное украинское движение оказалось деструктивным в отношении Чехословакии, а затем Словакии и Венгрии.

В общем, геноцид, как и следовало ожидать, изменил этно-политический состав населения Галиции, уничтожив русофильское движение и активизировав украинофильское. Однако раскол русинов на украинофильскую и русофильскую фракции и уничтожение последней не привели к стабилизации края. Став единолично господствующей в нем силой, русины-украинофилы, которых с этого момента будет корректнее называть украинцами[120], оказались куда более ориентированными на политическую борьбу за независимость от всех и вся, чем их культурологические русофильские предшественники за единение с Россией.

Глава 7

Исполнение и исполнители

Поражает, что, несмотря на известную немецкую пунктуальность, свойственную австрийцам не меньше, чем прусакам, геноцид разворачивался без ярко выраженного плана, как бы сам собой.

Местным властям, полиции и жандармерии было понятно, что центральная власть опасается нелояльности русинов, во многом спровоцированной предыдущими репрессиями, и готова преодолевать эту, во многом преувеличенную, нелояльность любыми методами. Армейское командование, пораженное шпиономанией, не доверяя населению прифронтовой полосы и не понимая его, пыталось жесткостью и жестокостью репрессий запугать это население и подавить в нем волю к гипотетическому сопротивлению. Отдельные случаи реального сотрудничества русинов с русской армией намеренно раздувались русинами-украинофилами, которым было на руку подавление конкурирующего с ними русофильства австрийцами. Простые австрийские и венгерские солдаты, чуждые местному населению по языку и религии, подстрекаемые доносами украинофилов и банально пытавшиеся выжить в ходе начинавшейся мировой бойни, не видели ничего зазорного в том, чтобы убить врага.

В связи с этим наибольшее количество потерь погибшими[121]

падает на те регионы, где бушевал бессистемный террор, осуществлявшийся армейскими подразделениями и полевой жандармерией, часто по собственному почину и без какой-либо судебной процедуры.

Таким образом, центральное австро-венгерское правительство, лично императора Франца Иосифа I можно обвинить не столько в организации геноцида, сколько в попустительстве ему, в практическом отказе от какого-либо контроля над политической ситуацией в провинции, в отказе от контроля за действиями местных (в том числе полицейских) властей, в передаче функций гражданского судопроизводства неподготовленному в этом отношении военному командованию и в молчаливом санкционировании внесудебных расправ. Центральные власти не могли не знать о том, что происходит в Галиции, хотя бы потому, что лично к императору обращались и общественные деятели, и священники с просьбой остановить террор, и обращения эти не получали никакого ответа.

Австрийское правительство заняло позицию непротивления злу насилием, полностью развязав руки военным и полицейским властям, а также местным «инициативникам» из числа украинофилов. Государство отказалось от реализации своих функций, прежде всего от функции отправления правосудия, закрыв глаза на террор. В таких условиях, в условиях полной безнаказанности, и у пьянеющих от вседозволенности солдат, и у активистов-погромщиков, всегда проявляются наиболее низменные инстинкты и эксцесс исполнителя становится неизбежным.

Исполнителей же геноцида можно разделить на три группы.