Галиция против Новороссии

США готовы были не мудрствуя лукаво ограбить своего сателлита. Проблема заключалась в том, что у ЕС был выбор. За последнее десятилетие Европа наладила взаимовыгодное экономическое и политическое сотрудничество с Россией. Перспективы были еще более многообещающими. Единственная проблема – надо было сделать выбор между Россией и США. В пользу России играли: равноправность сотрудничества (у США ЕС был младшим партнером) и явная материальная выгода европейского бизнеса. На стороне США были цивилизационная общность, традиционные связи, много десятилетий взаимодействия, привычка спокойно жить за американской спиной, не задумываясь о неприятном будущем, и личные карьеры массы евробюрократов и европейских политиков, мириадами невидимых нитей связанных с американским истеблишментом и интегрированных в американскую политику. Тем не менее соглашение о трансатлантической зоне свободной торговли настолько очевидно делало ЕС американской колонией, что без компенсации потерь проамериканской политической элите Евросоюза никак не удалось бы убедить свой бизнес, худо-бедно контролировавший местную политику, пойти на самоубийство ради интересов США и небольшой группы политиков-космополитов. Тем более при наличии явно выгодной российской альтернативы.

По сути, для сохранения евро-американского блока и предотвращения замены его евразийской зоной сопроцветания от Атлантики до Тихого океана, ЕС необходимо было дать возможность компенсировать те потери, которые он должен был понести в пользу США на других рынках. Вот эту-то компенсационную роль и должны были сыграть соглашения об ассоциации со странами Восточного партнерства. Причем понятно, что рынки Армении, Грузии, Азербайджана и Молдовы ни вместе, ни по отдельности не могли компенсировать ЕС его потери. Серьезную ценность представлял только 45-миллионный украинский рынок. Но даже он был не так ценен сам по себе, как в качестве кротовой норы на рынки стран Таможенного союза.

Украина, имевшая со странами ТС товарооборот примерно такой же по объему, как и со странами ЕС, заодно имела и соглашение о свободной торговле в рамках СНГ, обеспечивавшее ее товарам льготный таможенный режим на рынках стран ТС. Было ясно, что в случае вступления в силу соглашения об ассоциации Россия начнет защищать свой рынок от проникновения под маркой украинских европейских товаров. Но так же было ясно и то, что быстро согласовать защитные меры в рамках всего Таможенного союза будет сложно, как сложно будет сразу отказаться и от значительной части импортируемой из Украины продукции.

То есть ЕС на длительный период получал лазейку на рынки стран Таможенного союза, а также перспективу развала самого ТС за счет нарастания внутренних противоречий при определении защитных мер. В худшем случае Европа получала лет 5-10 на адаптацию своей экономики к новым условиям. В лучшем – в компенсацию за потери на собственном рынке, страны ЕС получали выход на 200-миллионный рынок СНГ. В идеале ЕС и США должны были экономически подчинить Россию, после чего установление контроля над Индией, Китаем и другими странами БРИКС становилось чисто технической проблемой. Ресурсная база СНГ, России, Китая, Индии должна была обеспечить американской гегемонии еще пару десятилетий беспроблемной жизни. Одновременно мир лишался альтернативы американской гегемонии. В таком варианте неизбежный (пусть и через 20–30 лет) кризис системы был не страшен. За него все равно должны были бы заплатить слабые.

Надо полагать, что эта стройная система все же не была бы полостью реализована (по крайней мере, Россия начала предпринимать жесткие защитные меры уже с середины 2013 года), но даже в усеченном виде она давала США выигрыш во времени в несколько лет, который мог стать критически важным для сохранения их мировой гегемонии.

Однако, для того чтобы все пазлы сложились правильно, подписание всех соглашений было жестко увязано по времени и должно было завершиться до середины 2014 года. В то же время режим Януковича, пытавшийся возродить традиционную для Украины политику «многовекторности», предполагавшую балансирование между интересами России и США, перестал устраивать Вашингтон. Конечно, многовекторность придавала украинской власти определенную внутреннюю устойчивость, поскольку обеспечивала баланс интересов пророссийской и прозападной частей украинского общества. Однако, в отличие от ситуации 90-х годов XX века, США нужна была уже не лояльная Украина, а Украина, полностью подчиненная интересам Вашингтона. Обеспечить требуемую степень подчинения мог не режим национальной буржуазии, но исключительно компрадорский режим.