Галоши против мокроступов. О русских и нерусских словах в нашей речи

Не тот к стране родной усердие питает,Кто хвалит все свое, чужое презирает,Кто слезы льет о том, что мы не в бородах,И, бедный мыслями, печется о словах!Но тот, кто, следуя похвальному внушенью,Чтит дарования, стремится к просвещенью;Кто, сограждан любя, желает славы их;Кто чужд и зависти, и предрассудков злых!

…Мой разум просвещен, и Сены на брегахЯ пел любезное отечество в стихах.Не улицы одне, не площади и домы —Сен-Пьер[163], Делиль[164], Фонтан[165] мне были там знакомы!Они свидетели, что я в земле чужойГордился русским быть и русский был прямой.

Не грубым остяком, достойным сожаленья, —Предстал пред ними я любителем ученья;Они то видели, что с юных дней моихПознаний я искал не в именах одних;Что с восхищением читал я Фукидида[166],Тацита[167], Плиния[168] — и, признаюсь, «Кандида»[169].

…Но благочестию ученость не вредит.За бога, веру, честь мне сердце говорит.Родителей моих я помню наставленья:Сын церкви должен быть и другом просвещенья!Спасительный закон ниспослан нам с небес,Чтоб быть подпорою средь счастия и слез.Он благо и любовь. Прочь, клевета и злоба!Безбожник и ханжа равно порочны оба.

…Что делать? Вот наш грех. Я каяться готов.Я, например, твержу, что скучен Старослов,Что длинные его, сухие поученья —Морфея дар благий для смертных усыпленья;И если вздор читать пришла моя чреда,Неужели заснуть над книгою беда?‥

* * *

От эпиграмм и пародий с обеих сторон никто всерьез не пострадал (разве что арзамасские гуси).

Кажется, по-настоящему серьезными были только разногласия между Карамзиным и Шишковым. Возьмем для примера такое стихотворение: