Гамлеты в портянках

Неточная команда привела к сумятице в колонне пехоты. Шеренги смешались. Бравый прямоугольник за секунду превратился в жалкий овал, и какая-то овечья отара устремилась в артиллерийский даже не коридор, а прямо неосвещённый тоннель, потому что в глазах курсантов «махры» потемнело от страха перед сержантом и опасной близости «фейерверкеров».

— Овцы тупорылые — в гневе закричал чабан на отару и пошёл месить её ногами. — Выровнять шеренги! — Вдоволь попинав паству, пастырь стал разоряться в адрес артиллеристов: «Чё уставились?! Вам команда была, а не им! Шире коридор, обезьяны! — И он в сердцах зарядил пыром под зад какому-то комолому барану.

Артиллеристы, сочувственно вздохнув, покачали головами в адрес пехотинцев (мол, вишь, как у «махры» всегда всё через одно место) и сделали три шага назад.

В середине артиллерийского коридора пехотинцы остановились по приказу Толканова. Старший сержант стал мельничной работой рук стирать нелепый овал, который представляла собой колонна. Ластиком он был отменным. Под его ударами «махра» валилась на припорошенный снегом асфальт. Стерев овал, Толканов одним предложением «становись!» вновь нарисовал прямоугольник.

— Отряхнуться! — крикнул старший сержант, и уже через минуту колонна окрасилась в уставной цвет хаки.

— Снег притоптали, — наблюдая за пехотинцами, думали артиллеристы. — Ладно, чё теперь, лишь бы поскорей свалили.

Толканов подошёл к Павлушкину. Илье надо было опустить глаза и молчать, но он по деревенской наивности не выдержал и без задней мысли ляпнул:

— Мы вот вчера тоже шаг сбили, так гуськом потом по плацу наворачивали.

— Вот гнида-то, — подумали пехотинцы. — Намекает сержику, что и с нами так надо.

Однако Толканову показалось, что в словах Павлушкина всё-таки присутствует задняя мысль-издёвка.

— Ты чё, «душара», — учить меня вздумал?! — взбеленился старший сержант. — Мне вообще до фени, как вас, уродов, наказывают! Я делаю так, как мне надо, — всосал?!

— Так точно.

— Совсем вас, сучар, расслабили, — подвёл итог Толканов и поставил Павлушкину подсечку.

— Что-то я, в натуре, не то сморозил, — подумал упавший на живот Павлушкин и грустно улыбнулся асфальту перед лицом.

И тут случилось страшное. Всё пошло прахом для артиллерии.

— Вспышка слева! — ехидно улыбнувшись, крикнул Толканов.

Пехотинцы по команде бросились направо, в сугроб, и помяли геометрическую фигуру из снега, которую всю уборку лепил Павлушкин с товарищами.

— Суки-и-и! — взвыл Илья. — Батарея — к бою! — И он первым ринулся на пехотинцев.

Соотношение сил на территории изменилось в пользу артиллеристов. Пехотинцев было всё так же — тридцать человек плюс сержант, внешне очень похожий на человека. Если бы не Павлушкин, в которого вселился легион бесов, то и численность артиллеристов осталась бы прежней. Однако вселился, и штат «фейерверкеров» сразу раздулся до бюрократических размеров. К сожалению, автор не знает, сколько солдат насчитывает такое воинское формирование, как бесовский легион. Чёрт знает «сколько», наверное; у него и надо спрашивать.

Вскоре разошедшийся в драке Павлушкин стал напоминать Будду, потому как его руки были всюду и везде. Илья как истинный антифашист карал пехотинцев, не разделяя их по национальному, территориальному и конфессиональному признаку. От его активных действий досталось трём правоверным мусульманам из Татарстана, парочке православных пензяков и язычнику-якуту, свято верившему в то, что, если обтянуть шаманский бубен кожей из артиллеристов и ударить в него сто раз, то на гражданке ему обеспечено расположение добрых духов.

Артиллеристы, в момент превратившись из защитников Родины в нападающих, ринулись в сугроб вслед за Павлушкиным и набросились на лежавших пехотинцев со страстью изголодавшихся любовников. И только не вооружённому ни гаубицей, ни хотя бы штык-ножом глазу гражданского человека могло показаться, что «царице полей» пришёл конец. Наверняка так бы и случилось, если бы «боги войны» дрались в состоянии аффекта до конца. Однако в середине сражения в головах у артиллеристов возобладал антисуворовский здравый смысл, говоривший, что пехотинцев реально больше.

Мультик первым восстановился умом. От пинка одного гранатомётчика он слетел с другого гранатомётчика, но вместо того, чтобы атаковать уже двух врагов, он свернулся на снегу в клубок, прикрыл голову руками и стал ждать расправы. Стимулируемые ударами пехотинцев, артиллеристы один за другим начали следовать благоразумному примеру Мультика, надеясь на то, что их немного побьют и оставят в покое.