Ганнибал

Он решил, раз уж он во дворце, взять там домашний адрес Клэрис Старлинг, но никакой спешки ведь нет, так что он может постоять у подножия широкой лестницы, украшенной бронзовыми скульптурами из Риаче. Эти огромные бронзовые воины приписываются Фидию; они были подняты со дна морского уже в наши дни и теперь занимают центральное место посреди украшенного фресками пространства, которое могло бы вместить всего Гомера, да и Софокла впридачу.

Доктор Лектер — стоило ему только захотеть — мог бы заставить эти бронзовые лица заговорить языком Мелеагра, но сегодня ему хочется лишь смотреть на них.

Тысяча палат, многие мили коридоров, сотни фактов, соотнесенных с каждым предметом обстановки в каждой из дворцовых палат… приятное отдохновение от забот ждет там доктора Лектера, когда бы он ни предпочел туда удалиться.

Но вот что мы ощущаем вместе с доктором Лектером: в глубинах наших душ, в потаенных уголках мозга таится опасность. Не все палаты дворца памяти прекрасны, светлы и высоки. В полах там есть провалы, дыры, как в полах средневековых подземелий — смрадные темницы забвения, крохотные камеры в форме бутыли, высеченные в скальной породе, с дверью-люком наверху. Ничто не может ускользнуть оттуда тихо и незаметно, чтобы дать нам облегчение. Какое-то сотрясение, предательство наших стражей — и искры памяти воспламеняют вредоносные газы: все, что томилось в заключении годами, вырывается на свободу, чтобы взорваться в нас невыносимой болью и толкнуть на опасные поступки…

В этом ужасном и изумительном дворце мы следуем за доктором Лектером, повторяя его быстрые, легкие шаги вдоль созданного им коридора, сквозь аромат гардений; мы ощущаем гнетущее присутствие огромных скульптур и ясный свет прекрасных полотен.

Он ведет нас направо, мимо бюста Плиния, вверх по лестнице, в Зал адресов; в этой палате статуи и картины расположены в строгом порядке, на значительном расстоянии друг от друга; каждый объект прекрасно освещен, именно так, как рекомендовано Цицероном.

Ах!.. Третья ниша справа от двери: здесь господствует огромное полотно — святой Франциск предлагает скворцу мотылька. А на полу перед картиной — изваяние из мрамора в натуральную величину, краски на мраморе — как живые.

Парад на Арлингтонском кладбище, во главе — Иисус, тридцати трех лет от роду, ведет грузовой «форд-Т», модели 1927-го года, прозванный «железной Лиззи»; в кузове — Дж. Эдгар Гувер, облаченный в балетную пачку, приветствует невидимые толпы мановением руки. За ним марширует Клэрис Старлинг, на плече у нее — винтовка «энфилд», калибра 0,308.

Кажется, доктору Лектеру приятно видеть Старлинг. Он давным-давно разузнал ее домашний адрес в Ассоциации выпускников Университета штата Вирджиния. Он хранит адреса именно в этом изваянии, и теперь, ради собственного удовольствия, извлекает оттуда название улицы и все необходимые номера: 3327 Тиндэл, Арлингтон, Вирджиния, 22308.

Доктор Лектер может передвигаться по огромным палатам своего дворца памяти с невероятной быстротой. С его рефлексами, его физической силой, быстротой восприятия и остротой ума, он прекрасно вооружен, чтобы противостоять материальному миру. Но в его внутреннем мире есть области, куда он не может безопасно проникнуть; там не действуют логические принципы Цицерона, принципы упорядоченного пространства и прекрасного освещения: там они неприменимы…

Ганнибал Лектер решает посетить коллекцию древних тканей. Для письма, которое он собирается написать Мэйсону Верже, ему необходимо восстановить в памяти текст Овидия о душистых маслах для лица; текст этот соотнесен с ткачеством.

Он следует далее вниз по дорожке-килиму весьма интересного плоского плетения, к залу тканей и ткацких станков.

В другом мире — в салоне «Боинга 747» — голова доктора Лектера покоится на спинке кресла, глаза плотно закрыты. Голова слегка покачивается, когда очередной приступ турбулентности сотрясает самолет.

В конце ряда младенец закончил свою бутылочку, но так и не заснул. Личико его краснеет. Мать чувствует, как напрягается, а затем расслабляется его завернутое в одеяло тельце. Сомнений в том, что произошло, быть не может. Ей даже не нужно просовывать палец под пеленку. В предыдущем ряду кто-то произносит: «О-о, Боже мой!»

К затхлому воздуху салона, так напоминающему запахи тренажерного зала, добавляется новый уровень запаха. Мальчик в кресле рядом с доктором Лектером, привычный к младенческим обычаям, не останавливаясь, уплетает ланч от Фошона.

Под дворцовыми палатами памяти распахиваются двери-люки, и темницы забвения исторгают из раскрытых пастей ужасающий смрад…

Совсем немногим животным удалось выжить после артиллерийского и пулеметного обстрела во время боя, принесшего гибель родителям Ганнибала Лектера и искалечившего шрамами и воронками лес в обширном имении его семьи.