Гарри Поттер и философский камень

— Ну, знаешь, — не выдержала Гермиона, — если так… Ты же чуть не погиб! То есть, я хочу сказать — тогда это нехорошо с его стороны.

— И вовсе нет, — сказал Гарри серьёзно. — Дамблдор, он странный. Я так думаю, он решил меня испытать. Дать мне возможность себя проявить. Я уверен, что он всё-всё знает, что тут делается. И знаете что — мне сдаётся, что он прекрасно себе догадался, что мы всё равно туда полезем. И вместо того, чтобы нас останавливать, он нам помог — научил, что надо делать, только не напрямую. Не может быть, чтобы я случайно наткнулся на зеркало и узнал, как оно действует. Похоже, он считает, что за мной есть какое-то право противостоять Вольдеморту, если я, конечно, к этому готов…

— Ну точно, спятил. И никаких сомнений, — гордо сказал Рон. — Слушай, ты обязательно должен к завтрашнему вечеру оклематься — банкет в честь окончания учебного года. Очки уже подсчитали, Слизерин, естественно, снова выиграл. Ты пропустил последний квиддичный матч, а без тебя Равенкло нас просто с землёй сравнял. Ну, хоть поедим порядочно.

Тут в комнату снова деловито вошла мадам Помфри.

— Я вам почти пятнадцать минут дала, так что теперь прошу отсюда, — сказала она твёрдо.

На следующее утро, хорошенько выспавшись, Гарри почувствовал себя почти нормально.

— Я хотел бы пойти на банкет, — сказал он мадам Помфри, глядя, как она наводит порядок среди его коробок с конфетами. — Мне ведь разрешается?

— Профессор Дамблдор распорядился тебя отпустить, — сказала она, сердито сопя, словно по её мнению, профессор Дамблдор понятия не имел о тех опасностях, которые подстерегают учеников на банкетах. — Да, и к тебе ещё один посетитель.

— Отлично, — сказал Гарри. — А кто?

На этих словах в дверь бочком протиснулся Хагрид. Как обычно, когда Хагрид входил в помещение, он казался больше, чем было позволено. Он сел рядом с Гарри, взглянул на него украдкой и разрыдался.

— Это всё… я виноват… ах, чёртова перечница! — всхлипывал он. — Я этому прыщу злобному рассказал, как Пушистика обойти! Я! Одного только этого он и не знал — а я ему сказал! А ты чуть не умер там! И за что?! За поганое драконово яйцо! Да я в рот больше ни капли! Гнать меня надо в три шеи, вот что! Разжаловать, и отправить к муглям!

— Хагрид! — сказал Гарри, ошеломлённо глядя, как плечи Хагрида вздрагивают от горя и стыда, а из глаз катятся огромные слёзы. — Хагрид, не надо — он всё равно узнал бы, это же не кто-нибудь, а Вольдеморт, в конце концов. Правда, он бы узнал, даже если бы ты ничего и не говорил.

— Да, но ты-то едва жив остался! — хлюпал Хагрид. — И не произноси ты имя это!

— Воль-де-морт!!! — проскандировал Гарри, так поразив этим Хагрида, что тот перестал реветь. — Я его видел, и я буду называть его по имени. Хагрид, успокойся — мы спасли камень, его больше нет, Вольдеморт не сможет его использовать. Возьми… ну, хоть шоколадную жабу. У меня их вон сколько.

Хагрид утёр нос тыльной стороной ладони и сказал:

— Ага, хорошо, что ты мне напомнил. Я тебе тоже принёс кое-что. Подарок, значит.

— Только не бутерброд с бельчатиной, — озабоченно сказал Гарри, и Хагрид не удержался от слабой улыбки.

— Не. Дамблдор меня вчера даже от работы освободил — я весь день мастерил. Вообще-то говоря, выпереть бы ему меня, а не отпуск… Ну, да ладно. Вот, держи.

И он протянул Гарри ладную книжицу в кожаном переплёте. Гарри открыл её. Это оказался альбом с колдовскими фотографиями. С каждой страницы его отец и мать улыбались и махали ему.

— Я сов разослал всем ихним приятелям, которые со школы ещё, попросил фотки прислать… Я же знаю, что у тебя нет ни одной… Ну, что, нравится?

Гарри не смог ему ответить, но Хагрид и так всё понял.

К праздничному ужину в тот вечер Гарри спускался в одиночестве. Его задержала мадам Помфри — она всё хлопотала, настаивала на том, чтобы осмотреть его ещё один, последний раз, так что к тому времени, как он подошёл к Большому Залу, там было уже полно народу. Зал был убран в зелень и серебро — цвета Слизерина, в ознаменование их очередной победы в кубке школы, седьмой год подряд. За Верховным Столом висело огромное, во всю стену, знамя с изображением Слизеринского змея.

Когда он вошёл, шум в зале неожиданно замер на мгновение, а потом все сразу стали говорить очень громко. Гарри проскользнул на своё место между Роном и Гермионой за столом Грифиндора; он изо всех сил старался не обращать внимания, что некоторые специально встают, чтобы посмотреть на него.

К счастью, не прошло и минуты, как появился Дамблдор. Говор постепенно затих.