Гарри Поттер и Светлый круг, часть первая

Впоследствии профессор Флиттвик горячо клялся именем Мерлина, Морганы и еще рядом малоизвестных великих волшебников, что всего лишь хотел сделать небольшую предварительную проверку, но немного не рассчитал мощность. Однако Почти Безголовый Ник, хихикая так, что его голова чуть не отвалилась окончательно, рассказал друзьяма в приватном порядке — Флиттвик пригласил своего старого друга доктора Фейерверкуса, чтобы вместе с ним придумать «всем фейерверкам фейерверк». А придумав, сделав и хлебнув по ходу работы немного лишнего, решили не откладывать дело в долгий ящик и тут же посмотреть, что у них получилось.

А получилось на славу. Весь замок озарился разноцветными вспышками и сотрясался от гулкого ритмичного грома. Друзья в панике повскакивали с постелей и, полуодетые, наспех кутаясь в мантии, выскочили на балкон. В свете огненных цветов, распустившихся в небе, они увидели, как внизу с главного входа выбегают ошарашенные студенты и преподаватели. Нижние окна распахнулись, оттуда гроздьями высовывались младшекурсники. Испуганные крики быстро сменились восторженными: «Вау!» «Вот это да-а-а!», «Ух ты, еще, еще!..» В небе танцевали огни и вырастали пылающие деревья. Над ними парили символы четырех факультетов — огненный лев, серебристый орел, рыжий барсук и искрящаяся змей, а еще выше — дракон Хогвартса. Вслед за ними вверх со свистом устремились ракеты, оставляя за собой негаснущие следы, заметались в пылающей свистопляске, рисуя яркими линиями портрет Гермионы и выписывая под ним: «С днем рожденья!»

— Класс! Класс! Класс!!! — прыгала Джинни.

Огни понемногу гасли. Гарри неожиданно вздрогнул — возникло ощущение, что кто-то смотрит на них с большой дали, смотрит тяжелым, давящим взглядом. Ощущение мелькнуло и пропало. Но запомнилось.

«Странно… — подумал Малфой. — Сегодня вроде не праздник».

Он некоторое время щурил глаза, пытаясь в неверном свете фейерверка разглядеть фигурки на балконе одной из башен; кажется, этого балкона не было в то время, когда он сам учился в Хогвартсе.

«Да не все ли равно?»

Вернул зеркалу привычный вид, Малфой с тяжелой душой направился в спальню.

Спал он плохо, и ему снились сын, Нарцисса и Король-Смерть. Те, кого меньше всего хотелось бы видеть, если хочется выспаться хорошо.

Глава 35. Возвращение феникса.

В кои-то веки Гарри проснулся раньше Гермионы.

Его разбудило осеннее солнце — вчера, ложась, они не задернули шторы. Гарри заморгал, вслепую нащупал на тумбочке палочку и направил на окно. С тихим шелестом шторы закрылись.

Он улыбнулся и закрыл глаза, хотя спать уже не хотелось. Но сон был хорошим, и хотелось вспомнить. В этом сне Гарри летел на метле, рядом — Гермиона на чем-то непонятном, черном и рычащем. А перед Гарри на древке метлы сидел тот же мальчик, что уже снился ему, только теперь Гарри знал, как его зовут –. «Конечно, — подумал он, — ее папа и мой папа… Джерри. Джерри-Джеймс». И вдруг он понял, на чем летит Гермиона, и широко открыл глаза.

Такая идея! А он до сих пор ломает голову, что же ей подарить на день рождения! Собирался потихоньку трансгрессировать в Лондон и пройтись по Косому переулку, авось повезет и в каком-нибудь магазинчике попадется что-нибудь этакое… необыкновенное. А подарок-то — в двух шагах, если только мистер Уизли и правда привез, как собирался.

Его снова затягивало в сон, но от этой мысли он окончательно проснулся. Встал — осторожно, чтобы не разбудить Гермиону — оделся, глянул на портрет. Их двойники дремали — стоя, как портретам и полагается; но Гарри-с-портрета открыл глаза, подмигнул и показал большой палец. Настоящий Гарри пошел в ванную, умылся по-быстрому, вернулся и постоял, глядя на спящую подругу. Гермиона лежала на животе и во сне улыбалась — наверное, ей тоже снился Джерри-Джеймс и совместный полет. Одеяло несколько сползло. Он нагнулся, осторожно поцеловал ее в спину; Гермиона мурлыкнула, не просыпаясь. Подойдя к столу, Гарри нашел кусочек пергамента и быстро написал: «Я у Хагрида. Если задержусь — приходи». Потом, слегка потеснив двойника, вошел в портрет, шагнул оттуда в картину, где сэр Кэдоган в очередной раз пытался оседлать свой пони, и выскочил в вестибюль.