Где живет моя любовь

– Я все понимаю, Джейк. Не бери в голову. – Я похлопал его по плечу. – Это ты меня извини. Ты все сделал правильно.

– Я же знаю, как ты любил эту машину. Когда ты захотел ее поменять, я очень удивился.

– Ты же знаешь, мы хотели усыновить ребенка. А у комиссии очень строгие требования насчет безопасности и всякого такого…

– Понятно. – Он кивнул. – Сообщить тебе, если мне вдруг попадется что-то вроде твоего старого «Форда»?

Я сел за руль «Хонды».

– Спасибо. Буду благодарен… – Я завел двигатель и включил передачу. – Еще раз извини.

И я тронул машину с места. Джейк прижал к уху трубку воображаемого телефона и прокричал, перекрывая хруст гравия:

– Я позвоню, как только что-нибудь появится!

Я помахал ему в окно и поехал по направлению к Диггеру.

Глава 35

Не успел я отъехать на милю от стоянки Джейка, как под капотом что-то громко стукнуло, и из решетки кондиционера вместо холодного воздуха хлынул поток горячего. Посмотрев в зеркало заднего вида, я увидел разбросанные по дороге обрывки приводного ремня компрессора. Выругавшись вполголоса, я открыл все окна и еще раз пожалел о своем оранжевом грузовичке.

Территория вокруг трейлера Брайса была в идеальном порядке, но его самого я снова не застал. Старый кинотеатр для автомобилистов был совершенно пуст, если не считать четырех ворон, сидевших в ряд на центральном экране. Когда я появился из леса, они недовольно загалдели, но улетать не торопились.

Для очистки совести я заглянул в трейлер, в проекторную, не поленился даже проверить полосу препятствий в лесу. Едва добравшись до нее по знакомой тропе, я сразу увидел, что она изменилась. Кто-то (сам Брайс, по всей вероятности) пригнал сюда бульдозер и продлил предназначавшуюся для бега часть полосы препятствий почти на милю. Новый участок пролег по сырой, заросшей высокой травой низине; он тянулся между дубами и куртинами бамбука и заканчивался у са́мого края болота, уровень воды в котором немного поднялся после недавних дождей.

К тому моменту, когда я добрался до болота, пот лил с меня ручьями, рубашка промокла насквозь и неприятно липла к телу. У воды я остановился, но вместо того, чтобы вернуться, присел на старый пень, чтобы немного отдышаться.

Именно тогда я заметил веревку.

Это был новенький нейлоновый трос черного цвета, завязанный простым бегущим узлом. Насколько я знал, такими узлами обычно привязывают лошадей: стоит потянуть за свободный конец, и узел сразу развяжется. Заинтересовавшись, я привстал, чтобы посмотреть, куда приведет меня трос. Сделав несколько шагов, я наткнулся на четырнадцатифутовую плоскодонку, которая покачивалась в воде рядом с берегом. В лодке было сухо, на дне лежало однолопастное весло, потемневшая рукоятка которого была до блеска отполирована долгой греблей. Похоже, в последний раз лодкой пользовались не позднее сегодняшнего утра – полоска чистой воды, оставленная среди пыльцы и ряски, еще не успела затянуться.

Не раздумывая, я отвязал лодку, прыгнул внутрь и взялся за весло. Двигаться по следу было сравнительно просто, и вскоре я обнаружил между торчащими из воды деревьями настоящую дорогу, которой, похоже, регулярно пользовались. Ночью я, разумеется, ее бы не нашел, но при свете дня были хорошо видны и полоса чистой воды, и царапины на коре деревьев, оставленные плоскодонкой в тех местах, где они росли слишком близко друг к другу. Вот только куда она вела, эта дорога на воде, и кто проложил ее здесь? Брайс? Или кто-то другой?..

Азарт и любопытство разбирали меня, и я сам не заметил, как проплыл несколько миль. Лишь три часа спустя, попытавшись найти взглядом солнце, я понял, какую ошибку совершил. Похоже, ночевать мне предстояло на болоте. Если бы в тот день я нормально соображал, я привязал бы плоскодонку к ближайшему дереву, лег на дно, натянул на голову рубаху, чтобы защититься от москитов, и попытался хоть ненадолго заснуть. Увы, голова у меня работала не то чтобы плохо – мне просто не хотелось делать то, что подсказывал здравый смысл.

Я греб в быстро сгущающейся темноте еще почти час и отложил весло, только когда видимость сократилась футов до двадцати. Пока лодка шла по инерции, я посмотрел на Папины часы. Разглядеть стрелки было почти невозможно, но я решил, что часы показывают примерно половину девятого. Нужно было что-то решать с ночлегом. Я огляделся и вдруг почувствовал запах дыма.