Гэкачеписты

1991 год был трудным годом для страны. Валентин Павлов вспоминал: «…дело усугублялось тем, что радикальная оппозиция, рвавшаяся к власти, однозначно проповедовала принцип „чем хуже, тем лучше“. Двойственная же политика Горбачева окончательно добивала экономику. Вдобавок с января 1991 года должно было вступить в законную силу постановление Верховного Совета РСФСР о создании обособленной кредитно-финансовой системы. Российские расчетно-кассовые центры стали вторгаться в сферу сбора налогов, перекрывая каналы поступления средств в Центр. Единый бюджет страны оказался нарушенным. Расходы государства в итоге необоснованно возрастали, причем вне всякой связи с доходами. На общие потребности населения, на содержание армии, на финансирование телевидения „Останкино“ денег почти не оставалось. Все слилось в очень сложный политический узел: бюджетный кризис, шахтерские забастовки, бесконечные лозунги „Долой президента!“, „Долой правительство!“. Все шаталось и трещало по швам. Обострились буквально все социально-экономические и национальные проблемы. Это был закономерный итог».

Едва Валентин Павлов вступил в должность, начались шахтерские забастовки. Причем в этот раз шахтеры выдвигали не социально-экономические, а политические требования. Почти 40 процентов шахт перестали добывать уголь. Премьер-министр, памятуя о негативном опыте предшественника, отказался выезжать в бастующие регионы, не желая быть «главноуговаривающим», несмотря на уговоры Горбачева. В какой-то момент казалось, что близок экономический коллапс, металлургические заводы работали с колес, а некоторые останавливались. Но правительство выстояло и не пошло на демагогические требования, в том числе двукратное повышение зарплаты, чреватое раскруткой инфляции.

Но не идя принципиально на уступки там, где, как он считал, его будут пытаться шантажировать, Павлов охотно выезжал для неформального и откровенного общения с рабочими. Так, буквально накануне ГКЧП он совершил поездку, в ходе которой посетил Камчатку, Сахалин, Якутию, Карелию.

Владимир Раевский писал: «В. С. Павлов, напротив того, был готов всегда оторваться от своего рабочего стола и довести ясную концепцию до всех желающих слушать и слышать. По меньшей мере, раз в неделю раздавался звонок: „Приезжай на ЗИЛ… `Шарик`… конференц-зал `Измайлово`“ … Как правило, там был также кто-то из руководителей Госкомцен, Минэкономики, Госкомтруда… В открытом разговоре с рабочими коллективами не на птичьем языке партийных идеологов, а в терминах простой экономики, семейного бюджета, ясных ориентиров на государственные приоритеты утихомиривались любые эмоции. На все многочисленные вопросы давались открытые ответы, без вуалирования реальных проблем и их причин. Много солировал сам премьер. Он нравился присутствовавшим горячей тональностью, подчеркивавшей личную убежденность, а также свободным владением фактами и цифрами в самых необычных ракурсах. И без всякого „к октябрю все уладится…“ Информация о подобных встречах шла и из других регионов, где бывал премьер, включая и бурлящий Кузбасс. Премьер охотно шел и на открытые встречи и дискуссии с наиболее авторитетным тогда бизнес-объединением — Союзом предпринимателей и арендаторов. Весьма деятельное руководство союза, которое возглавил тогда Павел Григорьевич Бунич, собирало многочисленные съезды, конференции, сборы, семинары (жанр был, как правило, смещенным). Довольно часто Валентин Павлов привлекал к участию в них и своих замов и министров. Два раза довелось участвовать и мне. Все мы начинали с обзора текущих нормотворческих дел своего ведомства, но вопросы могли быть самыми неожиданными».

Однако в памяти людей Павлов все-таки остался связанным с денежной реформой и повышением цен. Он так объяснял свою мотивацию: «В 1984 году я, еще будучи начальником отдела в Госплане СССР, направил секретарю ЦК КПСС Рыжкову докладную записку с расчетами, из которых вытекало следующее: если своевременно не принять соответствующие профилактические меры, то уже в 1989 году в СССР неизбежен крах финансовой системы и денежного обращения. В записке я подчеркивал, что при действовавшей в то время искаженной стоимостной структуре производства, при устаревших системах цен и финансов дефицит продовольствия будет постоянно нарастать. Причем ни увеличение сельскохозяйственного производства, ни рост импортных закупок не смогут снять проблему дефицита продовольствия. Такой ход событий, говорилось в записке, с одной стороны, углубит общественные противоречия, с другой — значительно расширит масштабы не контролируемого государством теневого перераспределения денег в пользу криминальных структур. Разумеется, предлагались и экономически обоснованные конкретные меры для предотвращения надвигающейся угрозы, а именно: комплексное реформирование цен, оплаты труда, пособий, пенсий, а также денег. Был даже обозначен и срок такой экономической реформы — 1988 год. Увы, как и в других аналогичных случаях, та записка в ЦК КПСС легла под сукно».