Гендер и язык

Еще одна карикатура изображает свадебный торт, у которого на верхушке вместо пластиковых фигурок невесты в белом платье и жениха в смокинге сцена завтрака, в которой небритый муж читает газету, сидя за столом напротив недовольной жены. Карикатура отражает огромную пропасть между романтическими ожиданиями брака, представленного пластиковой парочкой в традиционных свадебных нарядах, и часто разочаровывающей действительностью, представленной двумя сторонами газеты за завтраком – лицевой, которую читает он, и обратной, на которую сердито смотрит она.

Эти карикатуры и многие другие на ту же тему смешны, так как в них люди узнают себя. Не смешно, однако, то, что многих женщин глубоко обижает нежелание мужчины разговаривать с ними дома, а многие мужчины глубоко раздосадованы чувством, что не оправдали надежд своих супруг, не понимая, в чем дело и как им надо себя вести.

Некоторые мужчины, кроме того, недоумевают, как сказал один из них: «Да когда же, она думает, я должен читать утреннюю газету?». Если многим женщинам не нравится, что мужчины, как правило, не обмениваются личной информацией со своими друзьями, то этому мужчине не нравится, что многие женщины не утруждают себя чтением утренних газет. Для него чтение газеты – важная часть утреннего ритуала. Весь день проходит неудачно, если он этого не сделает. Для него прочитать газету утром так же важно, как для многих знакомых ему женщин – сделать макияж. Однако многие женщины, заметил он, или не выписывают газет, или читают их только вечером, когда придут домой. «Мне кажется это очень странным, – сказал он. – Не могу вам перечислить, сколько раз я приходил к женщине вечером, поднимал на пороге газету и, входя, вручал ей».

Для этого мужчины (и, я уверена, для многих других), женщина, которая возражает против чтения утренней газеты, пытается помешать ему сделать что-то важное и вместе с тем безобидное. Это оскорбление его независимости, его свободы действий.

Но когда женщина, ожидающая беседы с мужем, разочарована тем, что это не происходит, она воспринимает его поведение как отсутствие близости: он скрывает что-то от меня; он потерял ко мне интерес; он отдаляется. Информантка, назовем ее Ребекка, которая, в общем, достаточно счастлива в браке, рассказала мне, что это является источником ее серьезного недовольства мужем Стюартом, и называет его неразговорчивость скупостью души. Она рассказывает ему о своих мыслях, а он молча слушает. Она спрашивает, что он думает, а муж долго размышляет и потом говорит: «Не знаю». Тогда она возмущенно начинает задираться: «Ты вообще о чем-нибудь думаешь?».

Ребекка привыкла сразу выражать свои сиюминутные мысли и мнения, и для нее ничего не говорить

– значит ничего не думать. А Стюарт не считает, что его случайные мысли достойны произнесения. Он не привык высказывать свои мимолетные размышления, поэтому в то время как Ребекка «естественно» говорит, что думает, он так же «естественно» отбрасывает свои мысли, как только они приходят ему в голову. Ему кажется, что высказать их – значит придать им больше веса и значимости, чем они заслуживают. Всю свою жизнь она училась выражать словами свои мысли и чувства в личных беседах с близкими людьми, а он всю свою жизнь отмахивался от своих мыслей и чувств и оставлял их при себе.

Что делать с сомнениями?

В предыдущем примере Ребекка говорила не о каких-то определенных мыслях или чувствах, а абсолютно обо всем, что могло бы прийти Стюарту в голову. Но вопрос о выражении мыслей и чувств становится особенно важным, если чувства отрицательны, а взаимоотношения вызывают сомнения. Это открылось мне, когда пятидесятилетний разведенный мужчина рассказал, как он строил новые отношения с женщинами. Он утверждал: «Я не придаю значения мимолетным мыслям и не интересуюсь сиюминутными мыслями других». Он чувствовал, что отношения с тогдашней партнершей находились под угрозой, постепенно ослабевая из-за привычки его подруги выплескивать все, что приходило ей в голову в данный момент. Дело в том, что когда он начинал за ней ухаживать, она часто высказывала сомнения в развитии их отношений. Ее беспокойство было неудивительно, так как они еще недостаточно хорошо знали друг друга и она задумывалась: можно ли доверять ему, не разрушат ли их отношения ее независимость, нужен ли ей этот человек в действительности. А ее друг полагал, что эти страхи и сомнения она должна была держать при себе и просто выжидать, как все обернется.

Все закончилось хорошо. Женщина поняла, что этот человек ей подходит, что доверять ему можно и что ей не придется расстаться со своей независимостью. Но ее друг, рассказывая мне свою историю, признался, что все еще не пришел в себя от ее прежних сомнений. Как он выразился, он все еще чувствует головокружение от того, что его подбрасывали как мячик, привязанный к веревочке потока ее сознания.