Гендер и язык

Уэст и Зиммерман считают это перебиванием потому, что второй говорящий начал тогда, когда первый не договорил слово («изменить»). Но с учетом сказанного выше, возможно, права первого говорящего не были нарушены. Хотя в речи мужчины присутствуют и другие моменты, напоминающие «речевое хулиганство», перебивание женщины, чтобы попросить ее перестать листать его блокнот, само по себе не нарушает ее права говорить. Многие люди, видя, как кто-то небрежно обращается с их собственностью, сочли бы себя вправе попросить этого человека немедленно прекратить подобные действия, не выжидая подходящего синтаксического и риторического момента, чтобы заговорить.

Социолог Стивен Мюррей приводит пример прототипического, на его взгляд, прерывания – кто-то вмешивается, чтобы заговорить на другую тему тогда, когда первый говорящий еще практически ничего не успел сказать. Вот его пример:

X: Я думаю, |что

В: | Хочешь еще салата?

Этот простой обмен репликами показывает, каким сложным может быть общение. Многие считают, что хозяин имеет право, если не обязанность, предлагать гостям еду вне зависимости от того, говорит кто-либо или нет. Предложение попробовать какое-нибудь блюдо, как и просьба передать соль или другие специи, пользуется преимуществом, так как если бы все ждали, когда наступит молчание (хозяин – для того чтобы предложить еду, а гости – чтобы попросить то, до чего не могут дотянуться), то чем увлеченнее была бы беседа, тем более вероятно, что гости ушли бы домой голодными.

Это не значит, что перебивать, предлагая еду, можно в любое время. Если хозяин привычно перебивает, предлагая еду, каждый раз, когда

его супруга начинает что-то говорить, или в тот момент, когда говорящий доходит до развязки истории или кульминационного момента анекдота, это может показаться нарушением прав или выражением злонамеренных мотивов. Но приписывать злонамеренное перебивание на основании единичного случая (такого, как приведенный выше) неоправданно.

Различия разговорных стилей «мутят воду». Возможно, что один человек вырос в семье, где разговоры шли постоянно, и все предложения что-то взять из еды накладывались на текущую беседу, тогда как другой вырос в семье, где говорили мало, а еда предлагалась только тогда, когда в разговоре наступал перерыв. Если два таких человека живут вместе, то, вероятно, один из них будет предлагать еду во время разговора, ожидая, что второй продолжит говорить, тот же решит, что его прервали и, возможно, даже откажется вести беседу. Оба будут правы, так как перебивание не является механической категорией. Это вопрос личного восприятия прав и обязанностей, формирующихся на основе индивидуальных привычек и ожиданий.

Перебивание без наложения речевых отрезков

В примерах, приводимых в этом разделе, наложение – два одновременно звучащих голоса – не обязательно является перебиванием, то есть нарушением прав говорящего. В некоторых случаях говорящие искренне считают, что их права ущемлены и что их перебивают, даже когда наложения нет. Пример такого случая приводит Элис Гринвуд, анализируя общение трех своих детей (близнецов Денизы и Денниса двенадцати лет и одиннадцатилетней Стейси) и их друзей. В этом случае Дениза и Стейси разыграли для Марка, четырнадцатилетнего друга их брата, словесную сценку. Диалог, который Гринвуд называет «номер Бетти», сестры воспроизводят часто. Перед тем как начать, они привлекают внимание Марка: «Послушай это. Марк, послушай!» – говорит Дениза. Потом она и Деннис заявляют: «Это так смешно!» Но Марку это смешным не кажется:

Дениза (голосом Бетти):

Извините, вы – Бетти?

<…>

Стейси: О, да.

Дениза (голосом Бетти): Какая Бетти?

Стейси (голосом Бетти):

Беттибитабитабиттабаттабат[45]…

(Денис, Дениза и Стейси смеются.)

Марк: Что-о-о-о-о?

(Денис, Дениза и Стейси заливаются смехом.)

Хотя этот «номер» вызывает у сестер и брата, а иногда и у друзей, восторженный смех, Марк не засмеялся и заявил, что не понял шутки. Дениза и Стейси попытались ему объяснить: