Генеральная репетиция

Всю ночь за стеной ворковала гитара,Сосед-прощелыга крутил юбилей,А два понятых, словно два санитара,А два понятых, словно два санитара,Зевая, томились у черных дверей.И жирные пальцы с неспешной заботойКромешной своей занимались работой.И две королевы глядели в молчанье,Как пальцы копались в бумажном мочале,Как жирно листали за книжкою книжку,А сам-то король — все бочком да вприпрыжкуЧтоб взглядом не выдать — не та ли страница

Чтоб рядом не видеть безглазые лица!А пальцы искали крамолу, крамолу…А там, за стеной, все гоняли «Рамону»;«Рамона, какой простор вокруг, взгляни,Рамона, в целом мире мы одни».«…А жизнь промелькнетТеатрального капора пеной…»И, глядя, как пальцы шуруют в обивке,«Вольно ж тебе было, — он думал, — вольно!Глотай своего якобинства опивки!Глотай своего якобинства опивки!Не уксус еще, нс- уже не вино».

Щелкунчик-скворец, простофиля Емеля,Зачем ты ввязался в чужое похмелье?!На что ты истратил свои золотые?!И скушно следили за ним понятые…А две королевы бездарно курилиИ тоже казнили себя и корили —За лень, за небрежный кивок на вокзале,За все, что ему второпях не сказали…А пальцы копались, и рвалась бумага…И пел за стеной тенорок-бедолага:«Рамона, моя любовь, мои мечты,Рамона, везде и всюду только ты…»

«…И только и света,Что в звездной колючей неправде…»По улице черной, за «вороном» черным,За этой каретой, где окна крестом,Я буду метаться в дозоре почетном,Я буду метаться в дозоре почетном,Пока, обессилев, не рухну пластом!Но слово останется, слово осталось!Не к слову, а к сердцу приходит усталость.И хочешь не хочешь — слезай с карусели.И хочешь не хочешь — конец одиссеи!Но нас не помчат паруса на Итаку:

В наш век на Итаку везут по этапу.Везут Одиссея в телячьем вагоне,Где только и счастья, что нету погони!Где, выпив «ханжи», на потеху вагонуБлатарь-одессит распевает «Рамону»:«Рамона, ты слышишь ветра нежный зов,Рамона, ведь это песнь любви без слов…»«…И некому, некому,Некому молвитьИз табора улицы темной…»

(1969)

НА СОПКАХ МАНЬЧЖУРИИ

Памяти М. М. Зощенко