Генрих IV (часть2); Генрих V; Генрих VI (часть 1)

Монжуа. Вот что говорит мой король: «Скажи Гарри Английскому, что хотя мы и кажемся мертвыми, на самом деле мы только дремлем: благоразумие — лучший воин, чем торопливость. Скажи ему, что мы могли бы прогнать его от Гарфлера, но мы сочли за благо дать вполне созреть нашей обиде и лишь тогда отомстить за нее. Теперь настало для нас время говорить, и голос наш властен. Английский король раскается в своем безумие, увидев свою слабость, и изумится нашему долготерпению. Поэтому предложите Генриху подумать о своем выкупе, который должен быть соразмерен понесенным нами потерям, числу подданных, которых мы лишились, оскорблениям, которые мы перенесли. Если взвесить это как следует, то его ничтожество не в силах будет оплатить все это. Его казна слишком бедна, чтобы возместить наши потери; его королевство слишком малолюдно, чтобы воздать нам за пролитую кровь, а что касается наших обид, то если бы даже он самолично встал перед нами на колени, это было бы лишь слабым и ничтожным удовлетворением. Прибавь к этому наш вызов и, наконец, скажи ему, что он обманул своих соратников, смертный приговор которым подписан». Так говорит мой король и владыка, таково возложенное на меня поручение.

Король Генрих

Что ты посол, я знаю. Как зовешься?

Монжуа

Монжуа.

Король Генрих

Ты поручение выполнил прекрасно.Вернись, Монжуа, и королю скажи,Что битвы с ним пока я не ищуИ предпочел бы нынче без препятствийВ Кале вернуться. Ведь, сказать по правде,Хоть неразумно столько открывать

Могучему и хитрому врагу,Мои войска изнурены болезнью,В числе уменьшились; остаток ихНе крепче равного числа французов.Когда здоровы были, — знай, герольд,Я полагал на каждого из нашихПо три француза. Но прости, господь,Мне речь хвастливую! Французский воздухВдохнул в меня такой порок, — я каюсь.Пойди и королю скажи: вот я;Мой выкуп — эта немощная плоть.Мои войска — мне слабая охрана.Но с божьей помощью пойдем вперед,

Хотя бы встали и король французскийИ с ним еще союзник, столь же сильный,Нам на пути. — Вот за труды тебе.

(Дает ему кошелек.)

Скажи — пускай обдумает король:Коль нас пропустит, мы пройдем; коль нет,Мы вашу почву алой вашей кровьюОкрасим. А затем, Монжуа, прощай.Вот содержание нашего ответа:Не ищем мы сражения теперь,Однако избегать его не станем.Так передай.

Монжуа

Скажу. Благодарю вас, государь.(Уходит.)

Глостер

Враги на нас не нападут, надеюсь.

Король Генрих

В руках мы божьих, брат, не в их руках.К мосту ступайте снова. Ночь подходит.Мы за рекою лагерь разобьем,А завтра утром их погоним дальше.

Уходят.

Сцена 7

ФРАНЦУЗСКИЙ ЛАГЕРЬ ПОД АЗИНКУРОМ.

Входит коннетабль Франции, Рамбюр, герцог Орлеанский, дофин и другие.

Коннетабль. Да! Лучше моих доспехов нет на свете. Хоть бы скорее рассвело!

Герцог Орлеанский. Доспехи у вас превосходные, но отдайте должное и моему коню.

Коннетабль. Это лучший конь в Европе.

Герцог Орлеанский. Неужели никогда не наступит утро?

Дофин. Вы, герцог Орлеанский, и вы, великий коннетабль, толкуете о лошадях и доспехах…

Герцог Орлеанский. Вас-то не перещеголяет ни конем, ни доспехами никакой принц.

Дофин. Как тянется эта ночь! — Я не променял бы своего коня ни на какое животное о четырех копытах. Ca, ha! [10] Он отскакивает от земли, словно мяч, набитый волосом: Ie cheval volant, Пегас, qui a les narines de feu [11]. Кода я скачу на нем? я парю над землей; я сокол; он несется по воздуху; земля звенит, когда он заденет ее копытом. Самый скверный рог его копыт поспорит в гармонии со свирелью Гермеса.

Герцог Орлеанский. А мастью — прямо мускатный орех.