Генрих IV (часть2); Генрих V; Генрих VI (часть 1)

Дофин. И горяч, как имбирь. Настоящий конь Персея. Он весь — воздух и огонь, а тяжелые стихии — земля и вода — проявляются в нем, лишь когда он терпеливо стоит, готовый принять в седло всадника. Да, это конь, а все остальные лошади перед ним — клячи.

Коннетабль. В самом деле, принц, это самый лучший, самый прекрасный конь в мире.

Дофин. Он король скакунов; его ржание звучит как приказ монарха, и его осанка внушает почтение.

Герцог Орлеанский. Довольно, кузен.

Дофин. О нет! Кто не сможет воспевать моего скакуна с пробуждения жаворонка до отхода на покой ягнят, тот попросту глуп. Эта тема неисчерпаема, как море. Стань каждая песчинка красноречивым языком, всем им хватило бы разговоров о моем коне. Он достоин того, чтобы о нем размышлял король, чтобы на нем скакал король королей. Весь мир, ведомый нам и неведомый, должен был бы бросить все дела и только восхищаться им. Однажды я написал и его честь сонет, который начинается так: «Природы чудо…».

Герцог Орлеанский. Я слышал один сонет, написанный кем-то своей возлюбленной; он начинается именно так.

Дофин. Значит, он подражал сонету, который я написал моему скакуну, ибо моя возлюбленная — это моя лошадь.

Герцог Орлеанский. Ваша возлюбленная хорошо вас носит.

Дофин. Меня — хорошо! В этом то и заключается совершенство хорошей и образцовой возлюбленной.

Коннетабль. Однако, мне кажется, вчера наша возлюбленная строптиво сбросила вас с себя.

Дофин. Может быть, так же поступила с вами и ваша.

Коннетабль. Но моя-то не была взнуздана.

Дофин. О, должно быть, потому, что она у вас старая и смирная, и вы скакали на ней, как ирландский керн, без французских шаровар, в одних собственных штанах в обтяжку.

Коннетабль. Вы, видно, знаете толк в верховой езде.

Дофин. В таком случае я предостерегаю вас: кто так скачет без всяких предосторожностей, легко может угодить в гнилое болото. Я предпочитаю иметь возлюбленною лошадь.

Коннетабль. А мне хочется, чтобы моя любовница была дикой лошадкой.

Дофин. У моей возлюбленной, коннетабль, волосы по крайней мере свои.

Коннетабль. Я мог бы также этим похвастаться, если бы моей возлюбленной была свинья.

Дофин

. Le chien est retourne a son propre vomissement, el la truie lavee au bourbier [12]. Ты ничем не брезгуешь.

Коннетабль. Я, однако, не пользуюсь лошадью вместо возлюбленной и пословицами, не идущими к делу.

Рамбюр. Скажите, почтенный коннетабль, что изображено на доспехах, которые я видел вчера вечером у вас в палатке, — звезды или солнце?

Коннетабль. Звезды.

Дофин. Боюсь, что утром немало их померкнет.

Коннетабль. На моем небе в звездах никогда не будет недостатка.

Дофин. Возможно, потому что на нем слишком много их, и вам же будет больше чести, если их поубавится.

Коннетабль. Так же обстоит и с вашим конем, которого вы нагрузили похвалами; он бы лучше скакал, если бы с него сбросили часть их.

Дофин. А я хотел бы нагрузить на него столько похвал, сколько он заслуживает. — Ах, неужели никогда не рассветет! Завтра я проскачу целую милю, и путь мой будет усыпан головами англичан.

Коннетабль. Ну, этого я себе не пожелаю: так, пожалуй, можно и сбиться с пути. Хоть бы скорее настало утро! Уж очень мне хочется схватить за уши англичан.

Рамбюр. Кто хочет бросить кости? Ставка — два десятка пленных англичан.

Коннетабль. Вам придется сначала рискнуть своими костями, чтобы добыть этих пленных.

Дофин. Уж полночь. Пойду вооружаться. (Уходит.)

Герцог Орлеанский. Дофин не может дождаться утра.

Рамбюр. Он хочет отведать английской крови.

Коннетабль. Мне кажется, он съест все, что убьет.

Герцог Орлеанский. Клянусь белоснежной ручкой моей дамы, он храбрый принц!

Коннетабль

. Поклянитесь лучше ее ножкой, чтобы она могла растоптать вашу клятву.

Герцог Орлеанский. Он поистине самый деятельный человек во Франции.

Коннетабль. Быть деятельным — значит что-нибудь делать, а уж он всегда что-нибудь да делает.

Герцог Орлеанский. Насколько мне известно, он никому не причинил вреда.

Коннетабль. Он и завтра никому не причинит вреда и сохранит свою репутацию добряка.

Герцог Орлеанский. Я знаю, что он храбр.

Коннетабль. Мне это говорил один человек, который знает его лучше. чем вы.

Герцог Орлеанский. Кто же это?

Коннетабль. Да он сам, черт возьми! Он еще прибавил, что ему все равно, знают об этом другие или нет.

Герцог Орлеанский. Ему в этом нет нужды; храбрость — не из скрытых его добродетелей.

Коннетабль. Клянусь честью, это не так; никто не видел его храбрости, кроме его лакея. Его храбрость, как сокол, в колпачке: стоит снять с нее колпачок — и она мигом улетучивается.

Герцог Орлеанский. «От недруга не жди доброго слова».