Генрих VIII. Жизнь королевского двора

Генрих отписал Екатерине замок Байнардс в качестве вдовьей доли. Многие из тех, кто служил Джейн Сеймур и Анне Клевской, были назначены ко двору новой королевы вместе со множеством ее родственников. Маргарет Дуглас стала главной леди Личных покоев, ей подчинялись вдовствующие герцогини Ричмонд и Норфолк; тетка и тезка Екатерины графиня Бриджуотер; овдовевшая мачеха новой королевы леди Маргарет Говард; ее сестры Маргарет, леди Арундел, и Изабелла, бывшая замужем за вице-камергером королевы сэром Эдвардом Бейнтоном; леди Рочфорд, сестра Джейн Сеймур; леди Элизабет Кромвель; леди Ратленд, жена камергера королевы; леди Эджкомб и сестра Уильяма Парра Екатерина, жена Джона Невилла, лорда Латимера. В число фрейлин вошли другая сестра Парра, Анна Парр; Анна Бассет и фаворитка Суррея леди Элизабет Фицджеральд. Горничными сделали Джоан Балмер, Маргарет Мортон, Кэтрин Тилни и Агнес Рестуолд, которые жили с Екатериной при дворе ее бабки и знали многое о прошлом новой королевы. Есть свидетельства того, что по крайней мере одна из них – Балмер – получила место при помощи шантажа. Содержание двора Екатерины обходилось Генриху в 4600 (более 2,5 миллиона) фунтов стерлингов в год.

Екатерина одевалась «по французской моде» и настаивала на том, чтобы другие дамы ее двора поступали так же³⁰. Каждый день она появлялась в новом платье. Украшения, которыми осыпал ее Генрих, были великолепными: брошь со сценами из жизни Ноя, обрамленная бриллиантами и рубинами; шейное украшение с монограммой Екатерины в бриллиантовой оправе; золотые бусы с черной эмалью; вправленные в золотые пластинки изумруды; помандеры, часы и ларец для драгоценностей. Кроме того, король подарил новой супруге черную бархатную муфту с оторочкой из соболиного меха, украшенную рубинами, сотнями жемчужин и короткими золотыми цепочками; она свисала с шеи на цепи из золота и жемчуга³¹

.

Геральдической эмблемой Екатерины была увенчанная короной роза. Своим девизом она взяла фразу: «Non autre volonté que la sienne» (фр. «Ничья воля, только его»), эти слова были вышиты золотой нитью на ее рукавах

³². Король приказал поместить их во всех в королевских дворцах вместо символики Джейн Сеймур и Анны Клевской.

Теперь при дворе всем заправляли Говарды во главе с Норфолком. Брата Екатерины, Чарльза, назначили в Личные покои, где уже пользовался большим влиянием ее дядя, лорд Уильям Говард, джентльмен короля. Породнившийся с Норфолком по браку Роберт Ратклифф, граф Сассекс, получил прежде занятую Кромвелем должность лорда – главного камергера, а вместе с ней и контроль над Покоями. Суррей, несмотря на молодость, стал рыцарем Подвязки.

Возвышение консерваторов вызвало большое недовольство и ревность со стороны их противников, придерживавшихся в основном реформатских убеждений, и послужило толчком к самому ожесточенному противостоянию партий за все правление Генриха VIII. В это время сформировались две отчетливые партии: во-первых, консерваторы во главе с реакционерами Гардинером и Норфолком, которых, пока они были в силе, поддерживали своекорыстный Ризли и люди, желавшие возвращения более традиционных форм религии, и, во-вторых, реформаты, которых возглавляли властный Хертфорд и его сторонники – Кранмер, Уильям Парр, а также верный друг и политический союзник Хертфорда, честный и даровитый сэр Уильям Пэджет, ставший в 1540 году первым в истории клерком Тайного совета. Последняя партия стремилась к еще более существенным изменениям. Суррей встал на сторону своего отца и, так же как он, надеялся свергнуть выскочек вроде Сеймуров, однако был помехой делу – не только из-за буйного нрава и непредсказуемости, но и потому, что исповедовал, вероятно, еще более радикальные взгляды, чем Хертфорд. Среди реформатов часто возникали ссоры из-за своеволия не пользовавшегося популярностью Хертфорда и критики в его адрес со стороны коллег³³. Саффолку же удавалось сохранять добрые отношения и с Норфолком, и с Хертфордом.

Появлению таких партий в прошлом препятствовало всевластие сперва Уолси, а затем Кромвеля, но теперь главного министра не было, и ничто не мешало враждующим сторонам стремиться к главенству в Совете, достижению контроля над Личными покоями и манипулированию королем, легко поддававшимся влиянию. Борьба между партиями, под знаком которой прошли 1540-е годы, по сути, была политической, но поводом для нее послужили религиозные разногласия.