Генрих VIII. Жизнь королевского двора

Из Линкольна двор отправился в Бостон, а оттуда – в Йоркшир. В охотничьем угодье Хэтфилд-Чейз король и его спутники подстрелили за два дня почти четыре сотни оленей и устроили пикник на открытом воздухе²⁴. Посетив Донкастер и Понтефракт, королевский кортеж двинулся к Йорку, где 16 сентября его торжественно встретили архиепископ Йоркский и триста представителей духовенства. Затем явились, чтобы выразить покорность, двести человек, которые взбунтовались против короля и получили прощение: они встали на колени посреди улицы и преподнесли Генриху кошельки, полные золота²⁵. Находясь в Йорке, король остановился рядом с бывшим особняком настоятеля аббатства Пресвятой Девы Марии, в доме, ныне известном как Королевское поместье, который либо был построен специально для него, либо являлся подновленной постройкой бывшего бенедиктинского монастыря²⁶

. Над переделкой главного холла аббатства трудились полторы тысячи человек; его украсили гобеленами и снабдили столовой утварью из Уайтхолла к приезду Якова V Шотландского, который договорился о встрече со своим дядей в Йорке. В аббатстве установили шатры для размещения членов двух дворов²⁷.

Генрих прождал племянника в Йорке до 29 сентября, но Яков, к его немалой досаде, так и не появился. В остальном поездка на север ознаменовалась оглушительным успехом²⁸, и король, в целом удовлетворенный, отправился на восток, в Халл, для составления проекта укреплений. Он провел пять дней в Мэнор-хаусе, главном доме поместья Халл, который по его желанию превратили в небольшой дворец²⁹

. Затем король повернул на юг, проехал через Кеттлби, Гримсторп, Коллиуэстон, Эмптхилл, Мор и Виндзор и 30 октября прибыл в Хэмптон-корт.

Генрих ужаснулся бы, если бы узнал, чем занималась королева во время этого путешествия. Весной, во время болезни короля, Екатерина поступила опрометчиво, начав тайком флиртовать с Томасом Калпепером. Вскоре их отношения сделались более серьезными. Где бы ни останавливался двор, они ухитрялись встретиться – Екатерина «сама отыскивала задние двери и лестницы»³⁰. Этому потворствовали леди Рочфорд, игравшая роль сводни, и некоторые фрейлины королевы. В Хэтфилде Маргарет Мортон заметила, как королева и Калпепер «обменялись многозначительными взглядами», и подумала, что «они влюблены друг в друга»³¹. В Линкольне Екатерина «два раза по вечерам, в позднее время, уходила из своих покоев в комнату леди Рочфорд»; Маргарет Мортон стояла на страже. Екатерина не вернулась даже к двум часам ночи, когда Кэтрин Тилни проснулась и спросила: «Иисусе! Королева еще не в постели?»³²

Все эти женщины не могли не понимать, какую опасность навлекают на себя: в замке Понтефракт они ненадолго запаниковали от необоснованных опасений, будто король узнал о происходящем и приказал стражникам следить за ними.

Двадцать седьмого августа двор по-прежнему находился в Понтефракте. Петля вокруг Екатерины затянулась еще туже после того, как к ней явился ее бывший любовник Фрэнсис Дерем с рекомендациями от вдовствующей герцогини Норфолк и попросил принять его на службу. Вероятно поддавшись шантажу, королева сделала его своим личным секретарем и ашером ее покоев, но он оказал ей медвежью услугу, высокомерно похваляясь, что, если король умрет, она точно выйдет замуж за него. Кроме того, Дерем намекал на милости, которыми королева одаривала его раньше³³, чем вызвал ревность Калпепера. Однажды вспыльчивый Дерем набросился на джентльмена-ашера Джона Фелла и сбил его с ног в ответ на замечание, что Дерем остается сидеть за столом после того, как все члены Совета королевы встали. К счастью для Дерема, старшие по чину не обратили внимания на эту эскападу. Тем не менее вскоре он оказался в невообразимо тяжелом положении.

57

«Милый дурачок»

Пока король был в отъезде, принц Эдуард заболел лихорадкой – вероятно, малярией, – однако к его возвращению полностью поправился, что стало для Генриха безмерным облегчением1. Чтобы свести к минимуму риск заражения еще чем-нибудь, мальчика отправили в Эшридж с очень ограниченным числом слуг.

Во время поездки по стране чувства короля к юной жене вспыхнули вновь, и в День Всех Святых, 1 ноября, согласно его воле, по всему королевству прошли молебны в благодарность за «добрую жизнь, которую он вел и надеется вести дальше» с этой «жемчужиной среди женщин»². Но когда Генрих сел на королевскую скамью в церкви, чтобы воздать хвалу Господу, он обнаружил лежавшее там запечатанное письмо.