Генрих VIII. Жизнь королевского двора

Фрейлины королевы на допросах подробно рассказали о том, что происходило до брака Екатерины и во время тура по стране, но ни одна из них, как выяснилось, не была свидетельницей супружеской измены. Тем не менее одна из девушек показала, что Екатерина с Калпепером уединялись в уборной королевы, и члены Совета, естественно, предположили худшее. Арестованный Калпепер под угрозой пыток признался в многократных тайных свиданиях с королевой, но настаивал на том, что они ни разу «не вышли за пределы дозволенного»¹⁴, хотя «он имел такое намерение и не отказался бы сделать это с королевой, как и королева с ним»¹⁵. Хертфорд заметил, что одно это злостное намерение составляет государственную измену. Калпепер утверждал, что главным действующим лицом в этой любовной истории была Екатерина, а леди Рочфорд поощряла ее и выступала в роли сводни. По мнению Маргарет Мортон, леди Рочфорд являлась «первейшей причиной безрассудства королевы»¹⁶

. Историки без конца рассуждают о мотивах этой женщины, однако единственное правдоподобное объяснение состоит в том, что она опосредованно получала удовольствие от потворства незаконной связи королевы.

Тринадцатого ноября в Хэмптон-корт явился Ризли, созвал всех членов двора Екатерины в главном покое и сообщил о проступках, которые совершила их госпожа. Затем он объявил, что Екатерина лишена титула королевы, и освободил от должностей большинство собравшихся¹⁷. При дворе разрешили остаться только Анне Бассет; так как ее приемный отец, лорд Лайл, находился в тюрьме, король взялся найти ей подходящего супруга¹⁸. Сундуки и ларцы королевы опечатали и приставили к ним охрану на то время, пока производилась опись имущества. Позже к королеве пришел сэр Томас Сеймур, чтобы забрать у нее драгоценности и вернуть их королю. В 1542 году эмблемы Екатерины были убраны из всех королевских дворцов.

Утром 14 ноября бывшую королеву, которую впредь следовало именовать «леди Екатерина Говард», доставили в аббатство Сион в сопровождении сэра Эдварда и леди Бейнтон, трех джентльменов, двух горничных и исповедника, которым поручили «служить ей до дальнейших распоряжений короля»¹⁹

. Опальная леди Маргарет Дуглас, томившаяся в Сионе, была отправлена с герцогиней Ричмонд в Кеннингхолл. В тот же день Хэмптон-корт покинули леди Рочфорд и Калпепер – их отвезли в Тауэр²⁰, где первую подвергли многократным допросам; в результате у нее, по-видимому, случился нервный срыв, хотя современники решили, что она сошла с ума. Из-за этого «приступа безумия» леди Рочфорд не могли по закону привлечь к суду. Однако король, твердо вознамерившийся отомстить, каждый день посылал к ней своих врачей, чтобы те оказывали ей помощь и докладывали о том, улучшается ли ее состояние²¹.

После отъезда Екатерины в Сион Генрих вернулся в Хэмптон-корт. Услышав новость о падении королевы, Анна Клевская тут же приехала в Ричмонд, на тот случай, если Генрих вдруг решит возобновить их брак. Однако к ней явился только тайный советник, чтобы забрать кольцо – подарок Екатерины²²

.

Первого декабря в Гилдхолле Дерем и Калпепер были лишены прав и состояния за государственную измену и приговорены к смерти. Король заменил казнь через повешение, волочение и четвертование на отсечение головы, что и было исполнено 10 декабря. Головы казненных надели на пики и выставили на Лондонском мосту, где они оставались как минимум до 1546 года²³.

Мало кто из Говардов избежал королевского гнева. Чарльз Говард был уволен из Личных покоев. Вдовствующая герцогиня Норфолк, лорд Говард и его жена Маргарет, графиня Кэтрин Бриджуотер и Анна, жена брата опальной королевы Генри Говарда, были преданы суду, признаны виновными в сокрытии проступков королевы и заключены в тюрьму за недонесение об измене; кроме того, их лишили имущества. Тем не менее в течение года король простил всех и выпустил их на свободу. Норфолк и Гардинер, сделавшие больше других для того, чтобы король женился на Екатерине Говард, избежали наказания, хотя Норфолк никогда больше не был в такой милости у Генриха, как прежде. Он благоразумно удалился от двора и занялся своими делами в Кеннингхолле, откуда посылал королю низкопоклоннические письма, порицая дурное поведение своей племянницы и других родственников и моля о «возвращении милости»²⁴

. Его сына Суррея скандал не затронул, он по-прежнему пользовался любовью и уважением короля.

После ухода в тень консерваторов Личные покои оказались под полным контролем реформатов-радикалов во главе с Хертфордом и Энтони Денни, и эта расстановка сил в основном сохранялась до конца правления Генриха.

В продолжение этих ужасных недель король не терпел рядом с собой «никого, кроме музыкантов и менестрелей, и проводил почти все время на охоте, стремясь забыть свое горе»²⁵. Он не оставался надолго ни в одном доме, беспрестанно переезжая с места на место. Рождество в Гринвиче прошло печально, в узком кругу приближенных. Король, по замечанию Марийяка, был «грустен и не склонен к пирам и общению с дамами», а его советники казались «задумчивыми и меланхоличными»²⁶.