Георгий Седов

— Ваш рапорт — незаурядное явление. Поэтому и решил вас вызвать, приветствовать от всей души… Я рад, я рад — вот все, что я могу сказать. Мне особенно приятно, что блестящая идея достижения полюса выдвинута одним из моих офицеров. Вы знаете, я сам в продолжение десяти лет работал на Севере и с увлечением вспоминаю походы на Мурман и к Новой Земле… Очень, очень рад. Поверьте, все сим-патии с вами. Конечно, все зависящее от меня я сделаю, чтобы отпуск вам был предоставлен. Надеюсь, вы привезете, кроме наблюдений на полюсе, много ценных научных результатов экспедиции для нашего Управления. Будем ждать.

Весь разговор продолжался не больше десяти минут. Начальник спросил, каким путем направится экспедиция, намечен ли личный состав, когда предполагается отплытие и сколько потребуется денег.

Георгий Яковлевич начал было с увлечением излагать план движения к полюсу с Земли Петермана, но скоро по настороженно-чуждому лицу генерала понял, что вопрос предложен только из вежливости. В первую удобную минуту Вилькицкий перебил:

— Очень, очень интересно. Мы еще обо всем этом, надеюсь, услышим более подробно… Итак, позвольте пожелать вам всяческого успеха в организации столь трудной экспедиции. Надеюсь, после возвращения увидеть вас на прежнем месте… Извините, у меня тут кое-какие бумаги… Да, да! Всего хорошего!

Георгий Яковлевич откланялся и сделал «налево кругом».

«Надеюсь увидеть вас на прежнем месте…» Что это — обмолвка или насмешка?.. Человеку, который вернется с полюса, предложат место старшего производителя работ в Гидрографическом управлении? Опять в тот же заколдованный круг? «Можешь себе лоб разбить от усердия, можешь оба полюса завоевать, любой подвиг совершить, — но в конечном счете твоей судьбой распоряжаюсь я», — так, что ли, понимать?.. Или это намек: «Ничего у тебя, голубчик, не выйдет! Пошумишь — и останешься на старом месте наносить глубины на карту Аральского моря…»

Когда вернулся в чертежную, почувствовал — от всех несет холодком. Никто из офицеров не спросил, как обычно, зачем вызывал начальник, не возникли оживленные пересуды. Полная тишина. Три офицера, оборвав беседу у окна, направились к своим местам. Один Балакшин повернул было голову, но нахмурился и снова взял рейсфедер.

Георгий Яковлевич секунду постоял в дверях. Окинул взглядом всю комнату, улыбнулся, — лиц не видно, над столами одни прически и офицерские погоны. Сел на свое место. Закрыл лицо рукой, задумался. Потом откинулся на спинку стула, обвел веселыми глазами чертежную и спросил обычным звучным голосом:

— Кто, господа, был на премьере в Александринке?..

Отозвался опять-таки один Балакшин.

Минут через двадцать поднялся. Выходя в коридор, сделал глазами знак Балакшину. Тот догнал Седова около библиотеки.

— Ну?.. Как рапорт?

— Принял. Говорил разные приятные слова, но морда кислая, а под конец съязвил… Ну, это неважно. Важно — рапорту дан ход. Самое главное сделано. Отступления нет… А ты как, решил? Идешь со мной?

— Конечно, иду. Но, знаешь, сию минуту сказать бесповоротное «да» я не могу… С женитьбой плохо получается. Надо как-то договориться с невестой. Если жениться до экспедиции — согласится ли остаться соломенной вдовой? Отложить — сам буду неспокоен. Вот и колеблюсь. Надо как-то по-хорошему, а как — не знаю. Понимаешь, ведь женитьба все-таки судьба всей жизни.

— Ну-ну, решай. Место помощника пока за тобой. Только так надо решить, чтоб потом назад не оглядываться. Чтоб было чисто за кормой. Все мысли только вперед. А что там, — Седов показал головой в сторону чертежной, — что-то там без меня говорили?

— Представь, откуда-то узнали про рапорт. Конечно, говорили и про рапорт и про тебя. Не знают, что и я собираюсь… Разное… Чепуха, ты не думай. На всякое чиханье не наздравствуешься. Знаешь, как к нашему брату относятся! Теперь тебе об этом можно не думать.

Георгий Яковлевич пожал плечами.

— Очень мне надо!

Он внезапно схватил приятеля, сильно сжав, чуть приподнял и снова поставил на пол.

— Нет, ясно ли ты понимаешь, что дело начато! Так или иначе, на Север я вырвался! Осознал ли ты это, ну скажи, понял ли все?.. Ведь к полюсу идем!

— Ну, понял.

— Тогда давай ура! Три раза. Шепотком.

Вечером того же дня к Седову зашел ничего не подозревавший художник. Не успел еще раздеться, Георгий Яковлевич огорошил его:

— Кричите «ура», да громче!.. Ну, кричите же, говорю я вам!

— Но, позвольте, в чем…

— После, после! Кричите, потом скажу… Вот так!.. Ну, теперь слушайте. Идем на полюс! Понятно?.. Нет, нет, это не шутки…

И Георгий Яковлевич рассказал о статье в «Новом Времени». Ее уже пишет композитор Иванов. Статья появится завтра. Газета объявит подписку. Принят рапорт об отпуске со службы для достижения полюса.

— Идете со мной? Приглашаю вас первого. Берите и вы отпуск из Академии. Только имейте в виду: без полюса мы не вернемся!

Глава XXV

«ВЫСОКАЯ ПОЛИТИКА»