Герои умирают

– Не так я представляла себе нашу новую встречу, – начала она, нанося по капле снадобья на свои натертые лодыжки и запястья. – Вообще-то, я не из тех девушек, которых то и дело приходится спасать…

Слова прозвучали неуместно, а глухой смех, который она вытолкнула из себя следом за ними, – еще хуже, но, к счастью, Кейн не обратил внимания. Стянув через голову робу, Кейн бросил ее Таланн. Под робой оказался знакомый костюм из многократно чиненной черной кожи.

– Оденься. У нас есть десять минут, чтобы найти Ламорака и вывести отсюда вас обоих.

Одно мгновение она позволила себе наслаждаться роскошным ощущением одежды, льнущей к телу.

– Спасибо тебе. Проклятие Матери, Кейн, я даже сказать не могу…

– Вот и не говори. Время для речей настанет после, когда мы вытащим тебя отсюда; ты даже сможешь устроить в мою честь торжественный обед, если пожелаешь. А пока идем за Ламораком.

– Ламорак, – медленно повторила она. – Ты знаешь… – «Что он трахает Паллас Рил?» – мысленно закончила она, но вслух ничего не сказала – не смогла, нельзя об этом здесь и сейчас.

– Что?

– …где его камера? – нашлась она тут же. – Я никого не видела – кто-то еще спасся? Паллас жива? Что с ней?

– Да… кажется, жива, – ответил Кейн с таким видом, как будто у него вдруг сильно заболел живот. – Идем. Давай скорее.

Но вместо того чтобы открыть дверь, Кейн разжал пальцы, и фонарь с грохотом упал из его руки на пол. Животное рычание вырвалось из его горла, а руки взметнулись к голове. Лицо исказилось в смертельной агонии, он согнулся вдвое, привалился к стене и стал царапать ее, ища поддержки. Но ногти скользили по камню, и Кейн упал.

4

Кольберг вскочил с кресла помрежа как подброшенный. Его трясло.

– Бога ради, что это?

– Не знаю, сэр, – отвечал насмерть перепуганный техник. – Но кажется, ему чертовски больно. Вы только посмотрите!

Мозг Кейна словно взбесился: процессы в нем набрали немыслимые обороты, болевой порог, судя по телеметрии, зашкаливал. Непонятно было, как Актер еще не потерял сознания. Вместо монолога раздался только низкий горловой стон.

– Это что, припадок? – заорал Кольберг. – Я требую, чтобы кто-нибудь объяснил мне, что происходит?

Другой техник оторвался от своего экрана, посмотрел на Администратора и покачал головой:

– Боюсь, сэр, что на этот вопрос не может ответить никто, кроме Кейна. Придется нам подождать.

И вдруг в Сети прозвучала всего одна фраза из внутреннего монолога Кейна, но такая, от которой у Кольберга похолодело внутри.

Все, похоже, хотят, чтобы я не мешал умереть Ламораку.

5

Берн на полном галопе подскакал к зданию Суда, спрыгнул с коня и, точно волк на добычу, кинулся на молодого испуганного часового, который сбросил пику с плеча и, наставив ее на приближающегося незнакомца, дрогнувшим голосом приказал ему назвать свое имя.

– Посмотри на меня! Ты ведь знаешь, кто я такой, да? – крикнул Берн.

Часовой молча кивнул, тараща глаза от испуга.

– Я делаю тебе большой подарок, солдат. Я дарю тебе шанс на повышение.

– Мой господин?

– Ты меня не видел. Мы никогда не встречались. Сегодня ночью здесь произошло вот что: стоя на часах, ты услышал звук – сдавленный крик или глухой удар, как будто упало тело, – что угодно, придумай сам. Главное, беги сейчас к командиру, пусть он пошлет людей проверить всех часовых до единого. Ясно?

Парень кивнул, все так же тараща глаза.

– Кто-то из ваших убит, может, его убивают сейчас, пока мы тут говорим. Убийца внутри Донжона.

Часовой нахмурился:

– Как это? Если он в Донжоне, то…

Берн отвесил парню такую затрещину, что тот едва не упал.

– Он не пленник, ты, идиот! Он помогает сбежать кому-то из заключенных.

– Сбежать? Да оттуда нельзя сбежать!

– Можно, но ты можешь предотвратить это, солдат. Если убийцу поймают и убьют, то я буду твоим другом, понял? Ты ведь соображаешь, что значит иметь друга – Графа Империи?

Крохотный огонек честолюбия вспыхнул в глубине глаз часового, и он кивнул.

– Но если кто-нибудь дознается, что я приезжал сюда этой ночью, я буду твоим врагом. Что это значит, надеюсь, тебе не надо объяснять.

– Да я вас знать не знаю, мой господин, и видеть никогда не видел.

Берн потрепал его по раскрасневшейся щеке:

– Молодец, парень.

Часовой, высекая из мостовой искры подковками сапог, побежал поднимать тревогу, а Берн вскочил на всхрапнувшую под ним лошадь. Надо вернуться во дворец раньше, чем тут заварится крутая каша.

6

Тем временем в черепе Кейна гремел голос:

ПРОСТИ, ЧТО Я ТАК КРИЧУ, МОЙ ДОРОГОЙ; СКАЛА ДОНЖОНА ЗАМЕДЛЯЕТ МАГИЧЕСКИЙ ПОТОК, ТАК ЧТО ПРИХОДИТСЯ ПОВЫШАТЬ ГОЛОС.

ЗАБУДЬ О ЛАМОРАКЕ. ОН УЖЕ В ТЕАТРЕ ИСТИНЫ, ТЫ НЕ УСПЕЕШЬ ВЫТАЩИТЬ ЕГО ОТТУДА. ВЫВЕДИ ЖЕНЩИНУ, И ДОВОЛЬНО.

ЕСЛИ НЕ ПОЛУЧИТСЯ, ВОЗВРАЩАЙСЯ ОДИН, И МЫ РАЗРАБОТАЕМ ДРУГОЙ ПЛАН, ЛУЧШЕ ЭТОГО.