Герои умирают

На экране увиденный глазами Кейна нож отскакивает от шеи Берна – раз, еще раз… Тошнотворное чувство резкого подъема, верчения и полета… Берн перескакивает через металлические перила, вытирая струящуюся из носа кровь… Фраза из внутреннего монолога Кейна: Как всякий хороший ученый… Порез на бедре Берна… Как он стал предсказуем.

«Тот, кто живет мечом, от ножа погибнет. Можешь считать это пророчеством».

Картинка на экране застывает, и на ее фоне ведущий и эксперт ведут длительную дискуссию о магических приращениях физической силы и рефлексов воина, о любопытном эффекте Защиты Берна, шутливо спорят, то ли Кейн поразительно нагл, то ли невероятно глуп, раз решился напасть на заведомо превосходящего его противника.

– Последняя информация о передвижениях Кейна такова: он ранен, его преследуют на улицах города Чужих – гетто недочеловеков Анханы, куда входит и квартал красных фонарей столицы. Студийные аналитики предполагают, что он попытается пройти по мосту Рыцарей в Старый город, чтобы найти убежище в Монастырском посольстве.

– Это интересный выбор, Джед.

– Видишь ли, Бронсон, у Кейна есть Право на Убежище, ведь формально он все еще подданный Монастырей, хотя и не монах.

– Но разве они могут защитить его от Империи?

– Все зависит от настойчивости Анханы. Как тебе известно, Кейну пока не удалось выяснить, почему за его поимку назначена награда. Однако рискну утверждать, что анхананцы не станут разрешать силой столь незначительное противоречие с Монастырями. Такое уже случалось и раньше, и результат всегда был один: Анхана одерживала кратковременный успех, а затем ее ждала сокрушительная катастрофа. Как наверняка помнят верные поклонники Кейна, во многих его Приключениях сюжетообразующим фактором становилась жажда мести Монастырей тем, кто по глупости или жадности осмелился покуситься на их суверенитет. И каждый раз они придерживались одной и той же стратегии – сначала делали вид, будто уступают силе, а потом неизменно навлекали страшную кару на врага. Причем так они поступали с любыми врагами, а уж анхананцы, на чьей территории монастырская братия веками чувствовала себя как дома, усвоили этот урок тяжким и кровавым путем. Вот почему я думаю, что правители нынешней Империи не решатся из-за такой мелочи, как Кейн, подвергнуть риску добрые отношения с Монастырями.

Ведущий отвечает эксперту профессиональной усмешкой и встречным вопросом:

– То есть монахи Надземного мира – это не наши мирные братья францисканцы, которые ухаживают за своими садами и помогают выхаживать больных?

– Нет, Бронсон, конечно нет. – Ответный смешок, такой же отполированный и вышколенный. – Хотя Монастыри Надземного мира и составляют «нацию без границ», подобно католической Церкви Европы тысячу лет назад, к религии они имеют опосредованное отношение. «Монастыри» – это наш аналог вестерлингского Храстиханолийра, что более точно можно перевести как «Крепость человеческого будущего». Монастыри – это центры учености, где получают образование отпрыски элиты, а также тех Простолюдинов, которые в состоянии за это заплатить. Цель Монастырей – распространять в обществе философию братства людей и всего в таком духе. На первый взгляд глубоко мирная проповедь, но все оказывается совсем не так, если вспомнить, что они проповедуют братство именно людей в мире, где обитают не менее семи разумных антропоморфных видов и еще около дюжины разумных, но не антропоморфных. В Монастырях обучают сложнейшим видам боевых искусств, а некоторые из них славятся своими школами магии. Монахи не чураются политики, более того, они не прочь приложить руку к свержению любого правительства, которое считают препятствием к достижению своих долговременных целей, то есть к выживанию и доминированию в их мире одного-единственного вида – человека. Хороший тому пример мы видели два или три года назад в последнем по времени Приключении Кейна – оно называлось «Слуга Империи», и в нем Кейн по наущению Совета Братьев убивал принца-регента Тоа-Фелатона…

18

Я отказываюсь от предложенного мне кресла-каталки, хотя из-за пробега по мосту Рыцарей, где мне приходилось поминутно увертываться от стрел гарнизона, у меня снова открылось кровотечение, так что теперь на каждом шагу в левом сапоге у меня хлюпает, и я оставляю кровавые отпечатки на земле. Глупо, наверное, но лучше уж хромать следом за озадаченным послушником в госпиталь на своих двоих, чем с комфортом ехать, сидя на заднице, но зато отдав контроль за своим передвижением в чужие руки.

Я иду, хватаясь рукой за резную деревянную обшивку, это позволяет мне не упасть во время очередного приступа головокружения, которые накатывают все чаще, а к тому же идти по деревянному полу и не пачкать кровавыми следами роскошное ковровое покрытие из Ч’рранти, закрывающее всю середину коридора.