Гибель замка тамплиеров

Она не договорила, внезапно смутившись не меньше Мориса. А он, заметив ее смущение, почувствовал себя увереннее и, набравшись мужества, спросил:

– А если даже и так, то что тогда?

– Тогда самое время для этого, – сказала Ирэн с таким видом, будто совершала отчаянный по смелости поступок. – Пока нам никто не мешает.

Но вместо предложения руки и сердца Морис Бэйтс, сам понимая, что говорит не о том, о чем собирался, сказал:

– Я получил наследство от своего дяди. Это не такие уж большие деньги, но на жизнь хватит. Поэтому я возвращаюсь домой, в Исландию. Буду разводить там леса, о чем всегда мечтал.

Он замолчал, чувствуя, что все испортил. Ирэн побледнела и дрожащими губами произнесла:

– Я рада за тебя, Морис. Тебе никогда не нравился Нью-Йорк, я знаю. Уверена, что в Исландии тебе будет намного лучше. Не забывай звонить мне или хотя бы присылать поздравительные открытки на рождество.

Морис Бэйтс почти ненавидел себя, видя по лицу девушки, какую боль он причиняет ей. Поэтому, преодолев свое волнение, он робко спросил:

– А ты… Ты не хочешь поехать со мной? – И поспешно добавил, как будто оправдываясь: – Тогда мне не нужно будет звонить или писать. Ты же знаешь, как я этого не люблю.

– Я счастлива, что ты приглашаешь меня погостить, – сказала девушка с несчастным видом, явно не соответствующим ее словам. – Но едва ли…

– Я приглашаю тебя не в гости, а стать моей женой, – выпалил Морис, словно бросаясь в огонь. И это был самый мужественный поступок из всех, которые он совершал ранее в своей жизни. Во всяком случае, так ему сейчас казалось. – То есть не приглашаю, конечно, а предлагаю, так, наверное, правильнее. – Он окончательно спутался, и, покраснев от смущения, тихо произнес: – Ирэн, ты будешь моей женой?

Морис Бэйтс неловко опустился на одно колено и протянул девушке коробочку, в котором лежало кольцо с бриллиантом. Кольцо он уже давно приобрел в ювелирном магазине и носил с собой, не находя подходящего случая сделать предложения.

– О, боже, я думала, что ты уже никогда этого не скажешь, – произнесла Ирэн со счастливой улыбкой. Она даже не посмотрела на кольцо, не сводя радостно сияющих глаз с Мориса.

– Так ты согласна? – настаивал он на ответе, ничего не понимая.

– Конечно же, да, – вздохнула девушка. – Можешь встать с колен и надеть мне кольцо на палец.

– Но Исландия – это не Нью-Йорк, – сказал Морис, которому вдруг пришла в голову мысль, что надо быть честным с Ирэн во всем и всегда. – Это крошечный островок, затерянный на краю света. Там нет многого из того, к чему ты привыкла, живя в большом городе.

– Но зато там будешь ты, – сказала Ирэн. И с лукавой улыбкой добавила: – Lo más importante en la vida es amar y ser amado.

– Ты права, – машинально повторил за ней Морис. – Главное в жизни – это любить и быть любимым.

Внезапно до него дошло, что Ирэн произнесла эту фразу на испанском языке. Он ошеломленно посмотрел на нее.

– Ты говоришь по-испански? Значит, ты понимала все, что я говорил тебе по телефону?

– Не сразу, – сказала Ирэн. – Но ты так часто повторял слово «amor», что мне стало интересно, что оно означает. И я начала изучать испанский язык. Как ты оцениваешь мои успехи?

– Они бесподобны, – признался Морис. – Как и ты сама.

– Тогда поцелуй меня, – попросила Ирэн. – Или я так и не дождусь этого?

Вместо ответа Морис заключил ее в объятия.

В тот же день они улетели в Исландию.

Эпилог

Позвонив и не услышав за дверью шагов, Ульяна открыла замок своим ключом. Она не любила возвращаться в квартиру, где никого не было, страшась одиночества и воспоминаний, которые изредка ее посещали, пользуясь отсутствием мужа и детей. Но стоять на лестничной площадке в ожидании, пока кто-то вернется, или бродить по двору с таким видом, будто она заблудилась среди трех растущих там чахлых деревьев, было бы глупо. Да и холодно – май в этом году выдался прохладным. Ксиу был в школе, а Артур, вероятнее всего, гулял с Темушкой, и когда он вернется, тоже было неизвестно. Ульяна могла позвонить ему и попросить поторопиться, но не хотела проявлять так откровенно свою слабость и зависимость от мужа, а еще больше – лишать Артура редкой возможности побыть одному. Спящий малыш в счет не шел. Ульяна знала, что Артуру, в отличие от нее, это было необходимо. Он и так пожертвовал для нее слишком многим, чтобы она из эгоистических побуждений навязывалась ему.