Гибель замка тамплиеров

Ее мучила жажда. Ламия шагнула к столику, где стоял изящный графин с водой, и почувствовала боль в ноге. Вскрикнув, она нагнулась и увидела, что наступила на крупную черную жемчужину, одну из многих, раскатившихся по комнате. Это было все, что осталось от ее жемчужного ожерелья, которое она купила только вчера, как и платье. Платье и ожерелье стоили очень дорого, но они были куплены на деньги Антонио Рамираса, и Ламия отнеслась к их утрате равнодушно. Банковская карта адвоката оставалась все еще у нее, и она легко могла возместить потерю, купив себе новую одежду и драгоценности.

Внезапно Ламия вспомнила, что уже вчера вечером в ювелирном магазине она не смогла расплатиться за приглянувшееся ей кольцо с бриллиантом. Кольцо ей было не так уж и нужно, и она отказалась от покупки, тут же забыв об этом. А банковскую карту раздраженно выбросила в корзину для мусора. Это было уже после того, как она выпила бутылку мадеры.

– Но если так, – вслух произнесла Ламия, по привычке разговаривая сама с собой, – то я осталась без денег. Во всяком случает, пока не возобновлю свой кредит у Антонио. Все-таки придется провести с ним ночь.

Ламия поморщилась. Молодой адвокат был ей противен своей аккуратной, источающей приторный запах парфюмерии, бородкой и жалкими, претендующими на светскость, манерами, за которыми скрывался неуверенный в себе мужчина. И, если бы она могла, то предпочла бы избежать физической близости с ним. Ее привлекал Морис Бэйтс. Жаль, что вчера она мертвецки напилась и не сумела затащить его в постель после ужина. Возможно, сегодня ей удастся это исправить. Наверняка денег у него намного больше, чем у выскочки-адвоката.

Повеселев от этой мысли. Ламия прошла в ванную комнату, где с отвращением скинула с себя грязное платье и белье и долго нежилась в теплой воде, погруженная, словно Афродита, в благоухающую пену. Когда она, накинув халат, вышла из ванной, то увидела, что ей снова звонил Антонио Рамирас и прислал смс-сообщение Морис Бэйтс. Проигнорировав звонок адвоката, она торопливо открыла сообщение.

«Не смог до тебя дозвониться, – писал Морис Бэйтс. – Должен срочно уехать по нашему делу. Оставил для тебя инструкции в конверте у портье».

– Очень лаконично, – пробормотала Ламия. – И очень непонятно. Что это еще за наше дело? Какие инструкции? Во что это я вчера ввязалась? Разрази меня молния, если я помню!

Но ответ она могла получить, только ознакомившись с содержимым конверта, который был для нее оставлен Морисом Бэйтсом. Позвонив портье, Ламия попросила доставить послание ей в номер. Уже через пять минут в ее дверь постучали. Вошел посыльный с конвертом в руках. Это был высокий симпатичный юноша, которого униформа отеля делала похожим на матадора с рекламного плаката. Мило улыбнувшись ему, Ламия взяла конверт. Но посыльный не уходил, смущенно переминаясь с ноги на ногу у порога. Ламия поняла, что он ждет чаевых. Она взяла свою сумочку и заглянула внутрь. Но увидела только банковскую карту. Ее обильно расшитый полудрагоценными камнями кошелек был пуст. Вчера она слишком щедро расплачивалась с таксистами и персоналом отеля за мелкие услуги, которые они ей оказывали. И сама не заметила, как потратила несколько тысяч песо наличными, которые ей оставил Антонио Рамирас.

Ламия уже готова была прогнать посыльного, придравшись к чему-нибудь, когда ее взгляд случайно упал на одну из черных жемчужин, рассыпанных по полу.

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Хулио.

– Ты очень красивый мальчик. Хулио. Ты знаешь об этом?

Юноша зарделся от радостного смущения, но промолчал.

– Наверное, ты хочешь быть матадором? – продолжала расспрашивать Ламия, заглядывая ему в глаза. – Не отвечай, и я сама это вижу. Надеюсь, что когда-нибудь я увижу тебя на арене Лас-Вентас. И ты порадуешь меня…

Ламия едва не сказала «своей смертью», но вовремя сдержалась. Грациозно склонившись, она подняла жемчужину и протянула ее юноше.

– Возьми на память обо мне, Хулио, – сказала она. – Эта штуковина стоит не меньше тысячи песо. Только не рассказывай никому. Я не могу быть такой щедрой со всеми.

Как будто случайно халат Ламии распахнулся, и глазам юноши на миг предстала ее обнаженная грудь. Ламия невольно рассмеялась над его ошеломленным видом и, запахнув халат, погрозила ему пальцем.

– И об этом тоже никому, – сказала она. – Это будет наш с тобой секрет.

Взяв жемчужину, юноша торопливо вышел за дверь, часто оглядываясь, словно ожидая, что его остановят. Но сейчас Ламии было не до него. Она спешила вскрыть конверт и узнать, о чем они вчера договорились с Морисом Бэйтсом.

Но послание разочаровало ее. Морис Бэйтс писал, что ей надо арендовать автомобиль и снять загородный дом, не объясняя, зачем все это. А в конце он выражал издевательскую, на взгляд Ламии, надежду, что ей хватит терпения дождаться его возвращения.

– Терпение, терпение, – злобно прошипела она, отбрасывая записку. – Как будто я мало терпела весь последний год!