Glaswen (СИ)

Вообще, Имс превратился в темную лошадку – уроки лепреконов и жуликов-пикси не прошли даром. Артур быстро собрал сведения о его жизни после Волшебной страны, и они его слегка потрясли, хотя, с другой стороны, нисколько не удивили. Теперь Имса метафорически можно было назвать авантюристом от искусства: в его дублинской квартире нашлось немало антиквариата баснословной стоимости (Артур тщательно все осмотрел), он и то дело мотался в Египет, Китай, Индию, Россию, на его счетах обнаружились фантастические суммы, он всегда находился при оружии, с легкостью болтал на нескольких языках, в том числе хинди, идише и арабском, а в его айфоне хранились зашифрованные контакты известных аукционных покупателей и продавцов.

Словом, Имс вовсе не затерялся по возвращении – не бедствовал, не нуждался, не попал в психиатрическую лечебницу, не подсел на наркотики, не затянул петлю на шее… И об Артуре в его квартире ничего не напоминало. Точнее, ничего бы не напоминало, если бы не ярко выраженная любовь к ар-нуво.

Выглядел Имс хреново, если честно. Возраст его, в отличие от его сверстников, за это время не изменился, не настигли его прошедшие годы и по возвращении в реальный мир, но в свои затянувшиеся двадцать два он выглядел на все сорок. Накачавший железные бицепсы, вечно хмурый, с тяжелой поступью, со взглядом исподлобья, с вечно красными, воспаленными глазами, небритый, при малейшем поводе готовый врезать между глаз любому, невзирая на статус и ситуацию, Имс был теперь похож на бандита. Впрочем, скорее всего, он и им стал.

Артур боялся появляться перед таким Имсом, объясняться с ним. Знал, что тот его не простит. Но и уйти, отлипнуть от него не мог – не мог перестать следить, и это было бы смешно, если бы не было так больно. Он совсем не знал, не понимал, любил ли его Имс или не любил, а все же был очарован, хотя и не в полную силу, да и надо ли было это выяснять теперь?

В одну ночь Артур не постеснялся пробраться прямо в спальню к Имсу – тот как раз валялся в постели с каким-то изящным блондином, размякшим после крепкого траха. Имс курил, смотрел в окно на яркие звезды, на любовника не кидал и взгляда, пребывал в глубокой задумчивости, полностью ушел в себя. И тут только Артур, блуждая взглядом по комнате, чтобы не натыкаться каждый раз на интимные объятья своего бывшего любовника с кем-то чужим, в свете торшера заметил на комоде оранжевые тыквы и желтые свечи. До него дошло, что снова близится время Самайна. И тут же, будто в ответ на его мысли, будто бы подтверждая очевидное, отовсюду раздались шорохи, и звон, и плач, и шепотки, и снова запели тысячи голосов – разом на Артура обрушилось все то, от чего он так тщательно закрывался, ставил заслон, пока был в Дублине. Это Волшебная страна звала своего короля к себе. Так странно, он уехал всего на две недели, а сейчас ему показалось, что он уже десять лет неприкаянной собачонкой бродит за Имсом, который даже не видит его. Забавная эта штука – время.

– Я скоро вернусь, – прошептал Артур всем этим жадным, зовущим голосам. – Я вернусь на Самайн, обещаю вам.

Он бесконечно долго смотрел в зеркало, где отражался профиль курившего Имса, и кусок звездного неба из окна, и плечо блондина, томно прильнувшего к Имсу (превратить его, что ли, в жабу, мимолетом подумал Артур), и тут в зеркальном мире наткнулся на ответный темный взгляд.

– Артур, – выговорил Имс, роняя горящую сигарету прямо на лежавшего на нем парня, отчего тот немедленно испустил вопль и вскочил на кровати, но Имсу было откровенно плевать.

– Артур! – закричал он уже во всю глотку, а глотка у него была луженая.

Артур тоже видел теперь себя в зеркале – черные горькие глаза, оскаленные зубы, потрепанная синяя куртка, растрепанные отросшие кудри. Нельзя было вставать перед зеркалом, а он забылся, обо всем вообще забыл. Имс был так близко – такой теплый, сильный, такой опасный, и обнимал другого, и… – неужели все-таки не судьба?

– Судьба, – вдруг тихо сказал Имс.

И начал не торопясь, совершенно спокойно, подниматься с постели, подобрал сигарету, затушил ее в пепельнице в форме огромной розовой раковины, стоявшей тут же на комоде, между тыкв и свечей. Блондинистый парень смотрел на него с ужасом, как на безумца, и крепко прижимал к груди простыню.

– Как же я тебя ненавижу, гаденыш ты сказочный, а, – добавил Имс вдруг совершенно другим голосом, злым, но полным силы, как бывало когда-то.

И Артур не знал, почему тут же страшно струсил. Его точно смыло из квартиры Имса, и он вовсе не пользовался никакой магией, он просто бежал по улицам, как будто за ним черные адовы псы гнались, – задыхаясь, с горящим лицом, сбросив к чертям заклинание невидимости, и слышал в спину звучный крик Имса, разносившийся гулким эхом в ночи во всем каменным стенам старого города:

– Артур! Ар-тур! Арту-у-ур!!!

***