Глобальный капитал. В 2-х тт. Т. 1

Содержание и формы этих трансформаций мы исследуем во втором томе нашей книги, а сейчас подчеркнем: нечто подобное происходит и в сфере общественного сознания (здесь правильнее было бы сказать -«духовном производстве»²⁰³

), где господствует система активного масс-медийного манипулирования, которая мощно глушит любые ростки альтернативного миропонимания.

Интеллектуальный собрат «рядового» представителя среднего класса оказывается в точно таком же положении. Он включен в массовое духовное производство стандартных духовных ценностей как единственную общественную практику. Его действительным индивидуальным интересом является обеспечение его индивидуального (семейного) благополучия и стабильности социума, к которому он принадлежит. Последнее сугубо неслучайно: эта стабильность, безопасность - одно из важнейших условий для его индивидуального благополучия (отсюда, кстати, искренний национал-государственный патриотизм). Альтернативное общественное бытие ему знакомо лишь в качестве суммы негативных примеров из практик «реального социализма» (для граждан России они перемешаны с ностальгией по могучей советской цивилизации-державе) и отрывочной информации о некоторых выходках «экстремистских» лиц или группировок, не считающихся с правилами цивилизованного бытия.

В результате человек, в общем и целом удовлетворенный этим «цивилизованным» общественным бытием (а большинство пишущих на темы философии истории западных интеллектуалов вполне им удовлетворены), объективно оказывается глух и слеп по отношению к миру глубинных социально-экономических, общественно-политических и культурно-идеологических противоречий. Он их не может и не хочет слышать и видеть.

Более того, «рядовой», не включенный в альтернативные практики, ученый совершенно честно, но лишь непосредственно (не различая содержание и формы, сущность и видимость) и позитивно (мы бы добавили

- и потому некритически) исследующий этот мир, имеет все основания искренне утверждать: опыт, практика свидетельствуют о том, что ничего такого, что бы не было товаром и капиталом, в социальной жизни нет. И это точная информация: тотальный рынок, гегемония капитала, политико-идеологическое и массмедийное манипулирование всякую иную реальность из обыденной жизни почти выдавили.

Другое дело, что на самом деле существуют не только эти превратные формы, не только мороки превратного мира товаров и капиталов, но и их действительное содержание, которое особенно жестко дает о себе знать в периоды кризисов и социальных сдвигов, разрушающих виртуальные замки финансового капитала и разгоняющих мороки «государства всеобщего благоденствия». Именно тогда становится особенно очевидна существующая и в «обычное» время практика жизни и деятельности всех тех, кто говорят: Another World Is Possible!, World Is Not for Sale!, Occupy! («Другой мир возможен!», «Мир не товар!», «Оккупируй!»). В той мере, в какой сторонники и инициаторы этих практик остаются в сфере исторического идеализма и ориентированы на коррекции общественного сознания и культур, они остаются в пространстве исторического идеализма и говорят о диалоге цивилизаций. В той мере, в какой они включены в практики экономической, социальной и политической борьбы, они обращаются к проблемам снятия глобальной гегемонии капитала, а это уже поле марксистской философии истории.

Впрочем, ученый-обыватель в большинстве своем от этих практик бежит как от огня, а если жизнь его с ними сталкивает, то он стремится как можно скорее спрятать голову в песок, объявив Октябрьскую революцию «заговором большевиков», Всемирные социальные форумы -сборищем «луддитов нового века», а мировой экономический кризис -«изменением конъюнктуры».

Если же противоречия этого как бы цивилизованного бытия обрушиваются (в ряде случаев буквально - как башни ЦМТ в Нью-Йорке) на его голову, то он выступает с единственно органичных для него позиций перехода от «оружия критики к критике оружием» всех «нецивилизованных» сил. Примеры Югославии, Ирака, Ливии, Афганистана и др. доказывают, что для этой «критики» нет границ: крылатые ракеты есть универсальное средство внедрения норм «цивилизации» не только в Азии и в Африке, но и в Европе.

Все это не публицистические преувеличения. Это квалификация рефлексий самосознания большей части не только рядовых граждан, но и интеллектуального сообщества (в том числе - философского) «цивилизованных» стран и, отчасти, России. Эта модель общественного сознания, повторим, неслучайна: она является объективным следствием того общественного бытия, которое господствует в мире.