Глобальный капитал. В 2-х тт. Т. 1

Он говорит о тяготении большинства таких теоретиков к философскому (в данном случае - социофилософскому) идеализму, вплоть до прямо теологического толкования социальных процессов и истории (последнее особенно характерно для российских авторов - Н. Бердяева, С. Булгакова, Н. Данилевского). Так в споре с этим подходом мы упираемся в так называемый «основной вопрос философии» и все те дебаты, которые с этим связаны. Кроме того, следует иметь в виду, что есть и философы-материалисты, тяготеющие к цивилизационному подходу. Поэтому оставим в данном тексте вопрос о материализме или идеализме (этот спор принципиально важен, но слишком сложен, чтобы комментировать его в нескольких попутных ремарках; тем более что мы уже не раз высказывались по этому поводу²⁰⁴

) и рассмотрим иной вопрос: чем обусловлен для большинства сторонников цивилизационного подхода столь мощный акцент на том или ином типе религии как главном детерминанте определенной цивилизации.

Эта неслучайность связана не только с упомянутым выше философским идеализмом. Здесь важно и то, что на уровне социально-идейном большинство сторонников цивилизационного подхода очевидно тяготеет к консерватизму. Последнее опять же неслучайно: для большинства «цивилизационников» характерно общее стремление к выделению инвариантов истории, факторов, стабилизирующих общество, по сути дела - замораживающих социальный прогресс (который ими либо отрицается, либо камуфлируется). И здесь религия становится той сферой общественной жизни, где как нельзя удачнее находятся все алкаемые сторонниками цивилизационного подхода характеристики социума. Она малоизменчива, стабильна, консервативна.

Акцент сторонников «цивилизационного подхода» на религии обусловлен еще и тем, что она отвечает методологической установке «искать там, где светло»: это легко наблюдаемый (т.е. удовлетворяющий позитивистскому критерию верификации) критерий историко-пространственной типологизации социумов. Далее. Религия принадлежит к духовной сфере общественного бытия и потому по видимости отвечает задаче исследования прежде всего человека. И самое главное: она унифицирует людей, снимает не только противоречия, но даже различия внутри тех или иных социумов, представляя всех китайцев как конфуцианцев, жителей Центральной Азии - как мусульман, граждан «Запада» - как носителей «протестантского духа» и т.п., «абстрагируясь» от исторически различных типов личности и ценностей, социальных противоречий, политикоидеологической борьбы и даже культурных инвариантов.

Наконец, в последние десятилетия в связи с «исчезновением» социалистического блока как видимой антитезы «цивилизованного» мира религиозные различия стали прекрасным основанием для постепенного формирования облика нового врага в лице исламских фундаменталистов. В России это нашло выражение в зеркально отраженном славянофильстве - аналогичном западничеству по методологии, но противоположном по знаку (славянофилы, как известно, объявляют «западную цивилизацию» антитезой подлинно нравственным обществам. Последнее - довольно типичное явление в среде российских (и не только) сторонников цивилизационного подхода»)²⁰⁵

.

Так у большинства из этих авторов религиозная сфера становится едва ли не ключевой областью для построения философии истории.

Между тем религия не является универсальной основой выделения ни инвариантов социальной эволюции, ни особенных типов общества. Основные причины этого хорошо известны.

Первая. Религия - это отнюдь не общеисторическая характеристика общества. Ее социальная роль и влияние принципиально различны на разных этапах исторического развития социумов. Важным социальным детерминантом религия является лишь в добуржуазных обществах, а также в тех современных социумах, где наблюдаются реверсивные потоки исторического времени (в этом, повторим, одна из причин любви к ней со стороны консерваторов). Она затрагивает лишь сферу общественного сознания, и то далеко не полностью. Более того, даже в этой сфере она играет в разных обществах совершенно различную роль: от определяющей до малозначительной. Первое характерно, например, для средневековой Европы. Один из примеров второго - Китай, где на протяжении большей части его истории система духовного производства характеризовалась преимущественно иными детерминантами. Точно так же современная система духовного производства в США формируется главным образом массмедийными и масс-культурными, а не религиозными механизмами.