Глушь

Бергер снова замолчал. Он верил ее словам. Он исчез в самом себе, в своем расщепленном, разъединенном «я». Он чувствовал это и раньше: в нем живут разные личности, у них параллельные жизни. Но сверх-Я уже очнулось, он наблюдал за собой, голос у него внутри произнес: «В данный момент я способен осознать, что болен, что что-то не так».

Он не был уверен, смог ли голос убедить его.

– Не знал, что у тебя есть младший брат.

Блум только поморщилась в ответ.

– Ты купила что-нибудь еще, когда покупала спортивный топ и спортивные трусы?

– Что ты имеешь в виду?

– Купила ли ты еще что-то для занятий спортом.

– Да, кое-что. Лыжи, лыжные ботинки, налобный фонарик. В «Интерспорте» рядом с Сундсваллем, если тебе нужно знать. Там не было камер наблюдения.

– Ты покупала носки?

Блум оторвалась от дороги, которая шла под уклон – ни одному водителю не следовало бы этого делать. Она вгляделась в Бергера и ответила:

– Да, я купила носки. Черные носки. Простые и удобные для большинства видов спорта. Правда, не для всех.

– Хм.

– Послушай, Сэм. Я знаю, что Сильвия Андерссон, твоя старая подруга еще с безмятежных дней в полицейской школе, твоя Силь, умерла, задушенная черным носком. Я тоже там была, если ты помнишь. Это не означает, что все черные носки превратились в орудия убийства. Что с тобой тв-о-рится?

– Ты положила сегодня ночью черный носок на мой стол?

– Да что за чертовщина!

– Ты же никогда не ругаешься.

– С кем поведешься, от того и наберешься, – фыркнула Блум. – Что тебе взбрело в голову?

Бергер покачал головой.

– Сегодня ночью, прежде чем уснуть, как убитый, даже не раздевшись, я кинул мобильник на стол. Это было последнее, что я сделал. Я проснулся ровно в том же положении, только на телефоне лежал аккуратно расправленный черный носок.

Блум по-прежнему смотрела на него. Она помотала головой и очень медленно сказала:

– Я не клала его туда, я давно не заходила в твой дом. Ты, наверное, ходил во сне. Это могут быть отголоски психоза, да к тому же, тебя недавно ударили поленом по голове. Неудивительно, что твой мозг может заставить тебя проделывать что-то, что ты не контролируешь полностью. В том числе и подозревать твоих ближних.

Бергер поморщился. Машина ехала дальше навстречу приближающемуся свету, который уже не выглядел куполом над самым горизонтом, а распространился по небосводу. Мимо начали мелькать отдельные дома.

– Ты разузнала что-то еще об Андерсе Хедблуме? – спросил Бергер.

– Немного. На три года старше Карла. Как я уже говорила, плотник, который занялся продажей инструментов. Купил дом недалеко от Сорселе за наличные, в то же время, когда фирма в Мальмё обанкротилась четыре года назад. С тех пор жил на пособие по безработице. Чем занимался все это время, неизвестно. Нашла только абонемент в фитнес-центр. Я связалась с директором, у которого проскочило в разговоре, что Андерс – самый натренированный человек в Сорселе, хотя уже давно не появлялся в фитнес-центре. Кстати, сказал, что у того рост около метра восьмидесяти пяти.

– Еще что-то рассказал?

– Только что Андерс довольно замкнутый. Никто его толком не знает.

– Ди права?

– В чем?

– В том, что у нас есть «нелегальное оружие»? Я не хочу, черт возьми, повторить ошибку, сделанную в Порьюсе. Если натренированный Андерс Хедблум еще раз набросится на меня с поленом, я хочу подстрелить его.

Блум протянула руку и открыла бардачок. Он был пуст.

– Он как твоя шкатулка с часами.

Бергер чувствовал, что его обращенный на нее взгляд не менее пуст, чем бардачок. Потом его вдруг осенило. Он взялся за края бардачка и потянул. За пустотой открылся второй отсек, где лежали два больших пистолета. Он взял один из них и взвесил в руке.

– Вот оно как, – только и произнес он.

– Мы почти доехали, – сказала Блум.

Сбросив скорость, она свернула на узкую дорожку. Они ехали в темноте по густому хвойному лесу, пока между стволов не забрезжил слабый свет. Блум немедленно остановила машину и выключила фары.

– Он все равно нас уже услышал, – сказал Бергер.

– Не факт, – ответила Блум, открыла дверцу и всмотрелась в свет среди деревьев.

Достав оружие, она проверила магазин, сняла пистолет с предохранителя и крадучись двинулась вперед по узкой тропинке. Бергер шел следом, доставая свой пистолет и на ощупь проверяя, в порядке ли он. Свет то исчезал, то снова появлялся, и теперь стало очевидно, что он шел из небольшого и довольно ветхого дома. Освещены были два окна, неярко, но достаточно для того, чтобы в море темноты можно было различить лестницу и входную дверь. Узенькая дорожка вилась по поросшему деревьями и кустарником участку, одно ее ответвление вело к дому, другое к гаражу. Но никакого автомобиля видно не было.

Бергер и Блум выбрали дорожку, ведущую к дому. Начинался снегопад, мелкий, мягкий снежок припудривал унылую действительность.

Держа наготове оружие, они заняли позиции по обе стороны лестницы. Прислушались. Ни звука. Полная тишина. И только медленный полет снежинок нарушал неподвижность мира.